Последние из аулукуан

В зaрoсляx пoслышaлся шoрox. Чeлoвeк в oжидaнии зaмeр. И вoт в мeтрax стa пoявилaсь грaциoзнaя кoсуля. Oxoтник вскинул ружьe` Рaздaлся выстрeл. Пулька пoпaлa тoчнo в цeль — кoсуля упaлa зaмeртвo. 34-лeтний Дxaxвa вooбщe рeдкo прoмaxивaeтся. Вeдь oн прирoждeнный oxoтник. Кaк, впрoчeм, и всe мужской пол из плeмeни aулукуa.

A вeчeрoм пo случaю удaчнoй oxoты был устрoeн сeмeйный (лукулловские) пиршества. Гoтoвить дoбычу нa кoстрe — дeлo, извeстнo, мужскoe. Тaк чтo Дxaxвa сaм кoлдoвaл нaд пышущими жaрoм угoльями и пeриoдичeски пeрeвoрaчивaл тушу, чтoбы рoвнo пoджaривaлaсь aппeтитнaя кoрoчкa. Eгo жeнa дaрoм врeмeни тaкжe нe тeрялa — плeлa с кoры кoрзину, изрeдкa брoсaя нeтeрпeливый теория нa кoстрищe. И мaлoлeтний сын нe лeнтяйничaл — дeлoвитo пoмeшивaл aрoмaтнoe вaрeвo в кoтeлкe, пoдвeшeннoм нa крючкe рядoм с жарившейся косулей. Только-тол двое других «членов семьи» — саёк Накиа и конь Гхаси — никакого интереса к предстоящему «празднику живота» маловыгодный проявляли: безразлично пощипывали травку на некотором расстоянии.

В общем все, как и тысячу полет назад. Просто диву даешься, т. е. это немногочисленное племя охотников — аулукуа — умудрилось нате протяжении столетий сохранить уклад предков. Оно и не откладывая обитает в лесах гор Дасин, отчего на севере Внутренней Монголии КНР, в сотне метров ста ото границы с Россией.

— Мы всегда жили ради счет охоты. Вот только, — сетует седовласый распорядитель племени Гу Синьцзюнь, — лесов становится трендец меньше и меньше. А нет леса — недостает и зверья.

Но не только отстрелом животных живы аулукуане. Занимаются отловом оленей, которых приручают, так чтоб потом горделиво гарцевать на них до округе. Довольно часто ловят оленей мало-: неграмотный только для себя, но и выполняя заказы зоопарков. Аулукуане получили широкую пресловутость и как поставщики редких природных снадобий угоду кому) врачевателей народными китайскими средствами.

— (до что — не преминул похвастаться Гу Синьцзюнь, — безграмотный бедствуем. Вот недавно на общинные казна новую деревеньку отстроили. Да и челядь стали жить побогаче. Охотимся неважный (=маловажный) луками и стрелами. Почти у всех ружья и карабины. За всем тем не браконьерствуем! — горделиво качает головой регент.

И в то же время Гу Синьцзюнь неотразимо понимает, что прошли те добрые старые пора, когда можно было существовать не более чем за счет охоты. «Никуда приставки не- денешься — надо как-то входить в суть дела к современной жизни», — не минуя сожаления говорит он.

И это удаление началось в 90-е годы, когда аулукуане решили раздвинуть поле своей деятельности. Начали стимулировать новомодный экологический туризм по своим заповедным местам. Возвели простенькие «гостиницы» интересах приема гостей, которые не долой пожить денек-другой среди последних изо могикан. Новый бизнес оказался кончено-таки успешным — в год принимают по трех тысяч туристов.

А пообщавшись с горожанами, аулукуане поняли, как без грамоты далеко не уедешь. И еще сейчас многие аборигены, которые в довершение всего своего родного наречия ни держи каком другом языке и двух слов связать безграмотный могли, научились вполне сносно объясняться на «путунхуа», унифицированном общекитайском языке. В настоящее время не только без переводчика общаются с «гостями изо города», но и с удовольствием проводят старинны годы у телевизоров, которые уже не воспринимаются какими-так колдовскими ящиками. Однако не во всех отношениях нравятся нововведения.

— Конечно, телевизоры и радиостанция — это хорошо, но от них подрастающее племя и палкой не отгонишь. Кто со временем нас в лес на охоту разгуливать будет? Ведь скоро все аулукуане в починок переместятся, — негодует 66-неотапливаемый Гэлиск.

Конечно, время берет свое. Есть такие бывшие охотники перебрались в города. Горожанином стал и Урзерту, да с племенем своим связей так и отнюдь не порвал. Говорит: не в силах.

— Вот именно что там я — у многих погнавшихся после комфортной жизнью есть сильное погоня вернуться, — убеждает он. — Дозволительно быть счастливым глядя на телеэкран, а не запрещается — поймав косулю. Эти чувства радости ни на волос различны. Как бы там ни было, я всегда будем помнить, что целик — наш дом.

А чтобы племя аулукуан безвыгодный затерялось в памяти народной, Урзерту решил возвеличить предания своего племени. Каждый время навещает родные места, записывает передаваемые изо уст в уста рассказы охотников об истории племени, о древних обычаях лесного народа. А опосля тщит себя надеждами Урзерту, оттяг бы издать книгу о своем народе.

Как бы то ни было, аулукуаням еще повезло: они за-прежнему живут в родной стихии — в лесу. А видишь другому удивительному племени охотников, которые, если нет верить преданиям, обитают в северо-восточной провинции Цзилинь кроме с XIV века, с лесом пришлось распрощаться.

Промеж (себя) тем эти охотники обладали действительно уникальным даром — могли говорить нате языке… птиц и зверей. Воистину, не то чтобы в совершенстве, да заманить зверюшек и пернатых в ловушки могли. Без дальних слов способность общения с дикими зверями сделано, можно сказать, канула в Лету. Остался не более чем один охотник — 69-летний Цзинь Сюетянь, тот или иной еще может «разговаривать» с обитателями нить. Однако здоровье старика-охотника дает недостаточно шансов, что ему хватит времени обучить кого-либо с соплеменников секретам имитации звуков и голосов лесных жителей.

Однако, и сам Цзинь — частично парализованный, по прошествии времени перенесенного три года назад инсульта — во уже 20 лет не применяет опытность языка леса на практике. Что ни говорите, поглядывая на висящее на стене карабин, частенько погружается в воспоминания о тех далеких днях своей молодости, нет-нет да и с ружьишком ходил в лес и всегда возвращался с добычей.

Вообще говоря-то секрет имитации звуков птиц и зверей передавался в племени без послаблений по наследству. Согласно заветам предков, только лишь одному человеку — самому достойному в роду — дозволялось разгадать это искусство. В свое время ликующий жребий выпал Цзиню. Именно его выбрал папундер в качестве преемника из пяти сыновей. Мужчина оказался прилежным учеником и спустя какое-в таком случае время научился, зажимая особым образом в рту лист некоего растения — заголовок его держится в тайне, — косить звукам двух десятков животных.

Делать умеючи «иностранных языков» сделало молодого охотника в самом деле первым парнем на деревне. Кормил безлюдный (=малолюдный) только всю свою семью, заваливая ведь оленя, то медведя, но и кажинный раз «отстегивал» часть добычи больше удачливым соплеменникам. Как-то как-то приволок из леса сразу семь кабанов. Одначе не всякая охота проходила как по писаному. Порой приходилось сталкиваться и со свирепым тигром.

— А с ним «срядиться» ну нет никакой возможности, — улыбается Цзинь. — С тигром полосатым стоит уповать лишь на счастье и быстрые сматываем удочки.

В местечке Шишидаогоу возле горы Чанбай, идеже проживает наш герой, охота многие века была главным занятием местного населения. При всем при том через 20 с лишним лет истечении (года) образования Китайской Народной Республики в 1949 году в некоторых горных районах местные власть предержащие запретили промысел. В окрестностях горы Чанбай был основан сафари.

«Лингвист» Цзинь вместе с тремя сыновьями переселился в сельскую регион, где занялся земледелием. Однако земли) так и остался его настоящим домом, докуда он частенько наведывался, чтобы досыта попрактиковаться в зверином языке. Но поуже без ружья.

В свое время Цзиню точно по наследству достались и своего рода «учебные пособия» — семейственный архив из трех фолиантов, повествовший о повадках зверей и уловках охотника. К сожалению, уникальные дневник были уничтожены во времена погромной «культурной революции» в Китае (1966-1976 гг.).

Казус Цзиня заинтересовала многих ученых, в томишко числе Цао Баоминя — известного специалиста в области китайского фольклора. До его просьбе охотник как-так продемонстрировал «фокус» — издал звуки, бери которые тут же сбежалось небольшую толику белочек. Это так впечатлило ученого, что-то тот завел профессиональную дружбу с Цзинем. Ныне они встречаются регулярно. Старик числом памяти восстанавливает семейный архив племени, кто назывался «синфу», что означает под случай попасть.

Да и как по-другому настоящий архив мог называться, если к охотника возвращение с добычей домой вечно) что-то делает было и есть величайшим счастьем.