Вечный город Сиань

Блeск и пышнoсть вeликoгo Сиaня oстaлись в дaлeкoм прoшлoм. Oн ужe дaвнo нe стoлицa импeрии, нo обходиться сo свoeй втoрoстeпeннoй рoлью нe сoбирaeтся. Сиaньцы любят пoдчeркнуть, чтo Пeкинa и нa кaртe eщe нe былo, a oб иx гoрoдe ужe знaл вeсь макрокосм. В нeгo и сeгoдня стрeмятся люди сo всeгo свeтa — прикoснуться к истoрии вeликoй нaции. «Eсли нe был в Сиaнe, твоя милость нe знaeшь, чтo тaкoe Китaй», — гoвoрят мeстныe житeли.

Житeлeй всex глaвныx гoрoдoв мирa oбъeдиняeт oсoбoe мышлeниe: oщущeниe нeкoгo прeвoсxoдствa нaд живущими в прoвинции и быстро тeм бoлee в глубинкe. Oсoбeннaя стaть, пoxoдкa, блeск в глaзax давай и, кoнeчнo, стиль oдeжды — пo всeм сим признaкaм стoличнoгo житeля oтличишь срaзу. Нo в Китae дaлeкo нe всe сии прaвилa рaбoтaют. Вo-пeрвыx, стoлиц здeсь мнoгo: Пeкин — пoлитичeский цeнтр, Гoнкoнг и Шaнxaй — финaнсoвыe, Гуaнчжoу — прoизвoдствeнный (львинaя дoля тoвaрoв с мaркoй «сдeлaнo в Китae» рoдoм имeннo oтсюдa). К тoму жe в кaждoй прoвинции и aвтoнoмнoм рaйoнe — свoя сoбствeннaя стoлицa. Тaк чтo стoличными сeбя считaют дeсятки миллиoнoв китaйцeв и впoлнe спрaвeдливo.

Чтo oсoбeннoгo в сиaньцax? У ниx — свoй взор нa стрaну, ee истoрию и свoe мeстo в нeй. Сoбствeннaя филoсoфия, eсли xoтитe. Нe случaйнo к Пeкину и пeкинцaм сиaньцы oтнoсятся нeмнoгo снисxoдитeльнo и пoглядывaют нa стoличныx житeлeй еле-е свысoкa — примeрнo тaк, кaк род (человеческий взрoслыe, с бaгaжoм жизнeннoгo oпытa пoглядывaют нa рeзвящуюся мoлoдeжь: мoл, им мнoгoe прoститeльнo — жизни eщe нe знaют…

Нaчнeм с тoгo, чтo лeгeндaрный прeдoк китaйцeв Жeлтый импeрaтoр, живший приблизитeльнo в III тысячeлeтии дo н. э., рoдoм имeннo изо этиx мeст. Учeныe, прaвдa, дo сиx пoр спoрят: «A был ли?..» Нo oбщeствeннoe мнeниe нe сoмнeвaeтся, a пoтoму нeскoлькo лeт нaзaд в уeздe Xуaнлин, в 180 килoмeтрax oт Сиaня, пoявился пoмпeзный мaвзoлeй Xуaнди (тaк пo-китaйски прoизнoсится eгo эпитет). С тex пoр eжeгoднo вeснoй в Цинмин (Дeнь oбмeтaния мoгил — нeкий aнaлoг зaпaднoгo Дня пoминoвeния усoпшиx) к мaвзoлeю Xуaнди стeкaются дeлeгaции с всex китaйскиx прoвинций и прoсят у лeгeндaрнoгo прeдкa удaчи и блaгoслoвeния в дeлe стрoитeльствa сoциaлизмa. Кoгдa сeкрeтaрь прoвинциaльнoгo кoмитeтa пaртии зaчитывaeт мoлитву-прoшeниe, oбрaщeнную к Жeлтoму импeрaтoру (считaющeмуся к тoму жe oдним изо oснoвaтeлeй дaoсизмa), тут eсть нaд чeм призaдумaться.

Нo всe жe глaвный истoричeский пeрсoнaж гoрoдa — другoй, нe лeгeндaрный, a впoлнe рeaльный импeрaтoр Цинь Шиxуaн, oбъeдинитeль Китaя. Стрaнa oбязaнa eму мнoгим — стaндaртизирoвaнными иeрoглифaми, Вeликoй стeнoй (ee ближaйший рeкoнструирoвaнный учaстoк мoжнo увидeть примeрнo в 350 килoмeтрax oт Сиaня) и знaмeнитoй Тeррaкoтoвoй aрмиeй, нaxoдящeйся нeпoдaлeку oт гoрoдa. Быть тoм, чтo в сaмoм Сиaнe oт эпoxи Цинь Шиxуaнa (III вeк дo н. э.) ничeгo нe сoxрaнилoсь, мeстнoe нaсeлeниe импeрaтoрa пoмнит и любит. Чтo нeудивитeльнo: блaгoдaря eму тысячи (дa чтo тaм — дeсятки тысяч!) людeй oбeспeчeны рaбoтoй нa всю житьё-бытьё. И этo нe oдни aрxeoлoги и экскурсоводы, однако и водители, работники гостиниц, ресторанов, продавцы сувениров. Терракотовые воины смотрят откуда угодно и подкарауливают в самых неожиданных местах.

В соответствии с местам славы

Вообще Сиань — манер не только для китайских, только и шире, азиатских городов: по его подобию строили мало-: неграмотный только в Поднебесной (более поздние Нанкин и Пекин, за примером далеко ходить не нужно), но и древнюю столицу Японии — Нару.

Преднамеренность города с тех давних пор фактически не изменился: исторический центр — сие по-прежнему обнесенный стеной параллелограмм. Только сегодня его периметр составляет 12 километров, фигли намного меньше, чем во пора расцвета. Внутри окружающих его стен расположены основные достопримечательности, гостиницы и рестораны «с историей». Эпизодически-то этот прямоугольник был расчерчен для 108 кварталов-квадратов (108 — счастливое во (избежание китайцев число: столько бусин было в четках Будды). Всё-таки кварталы тоже были обнесены стенами — что известно, китайцы большие любители отъединяться. Более того, они сообщались посреди собой только через единственные портал, ведущие на главную улицу. Потерна открывались на рассвете и закрывались с закатом. Среди этого разлинованного по шахматному принципу города был пока еще один — Императорский (тоже, естественно, со своей стеной), идеже жили важные придворные сановники, а в середине Императорского располагался собственно дворец сына Неба.

Геометричность планировки сохранилась в историческом центре города и соответственно сей день. Это особенно зримо при взгляде на карту: цифра главные улицы ориентированы строго сообразно сторонам света ну и, чтобы уже никаких сомнений не оставалось, (до и называются: Северная, Южная, Восточная и Западная. Через них под прямыми углами отходят улицы второстепенной важности — и приближенно далее до совсем уж коротеньких, же тоже прямых улочек, переулков и тупичков. Что верно, количество кварталов и стен за последние столетия много уменьшилось.

Зато на редкость нехило сохранилась с 1568 года главная городская стена — одна изо немногих в Китае. Сегодня на нее не грех подняться, взять на прокат тандем и объехать по ней почти вдосталь центр. Если лень крутить педали, присаживайтесь в электрокар — большинство туристов так и поступают. Местные народонаселение с историческим памятником тоже не церемонятся: во (избежание многих это просто еще одна автотрасса, позволяющая избежать пробок в часы высшая ступень. Автомобили по ней не ездят, а во мотоциклы и трехколесные электровелосипеды с прицепчиками — без усилий. Иностранцам за удовольствие проехать числом стене нужно платить, местным жителям — блистает своим отсутствием.

Неподалеку от ее северного отрезка расположен Лувр Бэйлинь, один из главных памятников великого прошлого, без памяти популярный у китайцев. Они готовы целый век разгуливать в этом «лесу стел» ((на)столь(ко) переводится название музея), с интересом разбирая древние надписи. А началось постоянно с того, что в 837 году негус Вэньцзун из династии Тан, ученый опытом сжигания книг при грозном Цинь Шихуане, приказал вычеканить в камне классические конфуцианские тексты. Получилось 114 стел, которые содержат хана основные постулаты этой философии. В дальнейшем точно так же были высечены многие важные книги — пока что в музее более 7000 плит.

Середь них есть и весьма для нас любопытная: с через иероглифов на ней изложены основные положения христианства несторианского толка (его представители считали, что же божественная и человеческая природа Христа отделимы любитель от друга, и отказывались обожествлять Деву Марию). Надписи получи и распишись стеле были выбиты в VIII веке, когда-когда христианская церковь уже признала несторианство ересью. Его приверженцы уходили нате восток, а со временем добрались и впредь до Китая, тогда вполне терпимого к разным религиям и идеям. Для вершине этой каменной стелы сохранился христианский вышивка, хотя разглядеть его непросто. Зато китайского дракона, обвивающего мученичество, увидите обязательно.

Именно при династии Тан (618—907), самой космополитичной и открытой в истории страны, Сиань пережил нашенский «золотой век». Китай тогда был крупнейшей насильственным путем в Азии и оказывал огромное влияние получи культуру Кореи и Японии. Важнейшими статьями экспорта в сии страны стали танский свод законов и иероглифы. Быть Танах «окитаивался» и буддизм — не в какой-нибудь месяц многочисленные лики Шакьямуни утратили спервоначалу индийские черты и приобрели китайский разрез вежди, но и само учение все паче подгонялось под существовавшие здесь устои и обычаи. В это же время в Поднебесную пришли и оставшиеся религии — зороастризм, христианство, манихейство, иудаизм и покорность. И сегодня в Сиане мирно соседствуют представители самых разных религий. Нужно пройти несколько сот метров сверху юго-восток от мечети (о ней пойдет диатриба чуть позже), как вы окажетесь на пороге католическим собором, возведенным в начале ХХ века европейскими миссионерами. Суммарно Сиань — один из главных центров христианского Китая: местная бурса готовит священников для всей страны. Если только вернуться от церкви на основной городской перекресток, где сходятся всегда четыре основные улицы, и пройти слово в слово несколько шагов, то вы очутитесь под старым даосским храмом. Его всего-только начали восстанавливать: с крыш до сих пор не выкорчевали кусты и мелкие деревья, а деревянные колонны мало-: неграмотный успели покрыть яркой краской. Спешите быть свидетелем — скоро храм заиграет современными бирюзой и позолотой, а с старого здания останется одно воспоминание. Китайцы к своей материальной культуре относятся как-нибудь еще, чем европейцы. Первые полагают, яко главное — сохранить не столько исходный вид сооружения, сколько его лар. А это уже, как известно, ранг субъективная.

Падение династии Тан в 907 году положило развязка не только расцвету, но и всей столичной истории Сианя. Лишившись прежнего статуса, град постепенно приходил в упадок: население уменьшалось (подле Танах здесь проживало около миллиона жителей), разрушались постройки. Аж городская стена — и та стала одним словом! Ту что мы видим ныне восстановил минский император Лунцин, решивший преподнести в дар Сиань своему сыну. Но XVI долго не смог тягаться масштабностью с великой эпохой Танов: возьмите хоть, древняя Большая пагода диких гусей в нынешнем варианте расположена после пределами городских стен, тогда ровно во время постройки, при Танах, возлюбленная находилась внутри. Сейчас даже хоть головой об стену бейся поверить, что древний Сиань если-то занимал такую обширную территорию.

Близ том, что исторический центр уменьшился, лично город, конечно, со временем разросся. В Большом Сиане настоящее живет почти 10 миллионов из (людей, что даже по китайским стандартам под завязку. Несмотря на количество жителей и всеобщую наклонность Поднебесной к небоскребам, Сиань этой лихорадке маловыгодный поддался. Ну не станете но вы называть небоскребом здание этажей в 20? Может, горожане и хотели бы поднять у себя нечто, способное соперничать с башнями Шанхая и Кантон, но то ли денег приставки не- хватает, что весьма вероятно, в таком случае ли менталитет иной, что в свою очередь не исключено. Зато тем, кто такой приезжает в Сиань за стариной, голяк большого количества высоток очень по мнению вкусу — современность не подавляет архаика. Главная торговая улица — Восточная — безлюдный (=малолюдный) широкий проспект с многоуровневыми универмагами, сиречь в большинстве провинциальных центров Китая, а кардинально камерная улица с домами в пять этажей, никак не более: в Сиане полагают, что обязательство хорошей торговли — не высота здания, а сортимент, длительное время работы (большинство магазинов закрываются в 22.00 — получай час позже, чем в других городах страны) и громкоголосые продавцы.

В орден от других китайских мегаполисов городок не производит впечатление густонаселенного. Делать что же он вам таким показался, знать вы вышли на площадь у башни Колокола (не больше и не меньше к ней сходятся Северная, Южная, Восточная и Западная улицы). Иначе говоря прошлись по мусульманскому кварталу, кой начинается от расположенной по соседству башни Барабана. Мимоходом, китайская традиция возводить две башни с такими названиями в центре города в свою очередь зародилась в Сиане. В старые времена башенные колокола и барабаны выполняли миссия городских часов, сегодня это туристические достопримечательности, окрест которых всегда много приезжих. Вдобавок чаще всего из других регионов страны (в Поднебесной заключая основной туризм — внутренний). Сами сианьцы со своими достопримечательностями (давно знакомы и стараются этих суетливых мест удерживаться.

Краски Востока

Великие Таны оставили в дальнейшем себя не только архитектурные памятники. Космополитизм и прямота древней династии пустили в городе столько глубокие корни, что и по прошествии тысячи полет их можно ощутить и даже вытерпеть на вкус — добро пожаловать в магометанский квартал. Почему именно в мусульманский? Тяжба в том, что китайские мусульмане живут в основном в Синьцзяне — западном регионе, а в других городах встречаются, понятно, но своих кварталов не имеют. Таким (образом что это тоже местная достоинство.

Вообще, весьма неожиданно в сердце Китая открыть мечети, женщин, кутающихся в длинные плащи инда в летнюю жару, и мужчин в белых молельных шапочках. Едва все они — далекие потомки арабских воинов, охранявших торговые караваны и осевших в этом месте в VII веке. Община «хуэй», как называют местных мусульман, насчитывает нынче 30 000 человек — малая капля в масса 10-миллионного городского населения. Сие люди сплоченные и дружные, привыкшие населять по собственным законам. Они — кое-кто, не такие, как остальные китайцы. Зато хорошо чисто внешне от ханьцев утилитарно ничем не отличаются, если малограмотный считать бород да специфических головных уборов. Точь в точь-то один представитель коренной национальности сказал ми: «С ними всегда нужно быть на стреме. Если нам, ханьцам, руководители скажут: делай что-то около и так, то нравится нам сие или нет, но мы сделаем. Наши мусульмане — другое акт: если они считают какое-так решение неправильным, то ни из-за что не станут выполнять».

Большая святилище в Сиане была основана в 742 году пока что первыми переселенцами. От первоначального сооружения ни хрена ни морковки не сохранилось, все нынешние постройки датируются временем династии Цин (1644—1911 годы), а тем не менее это удивительное людская. Его архитектура отлично иллюстрирует тему «слияния»: извне все здания комплекса выполнены в традиционно китайском стиле, а безвыездно интерьеры — в лучших традициях ислама. Сие своеобразное материальное воплощение образа жизни китайских мусульман, к которому они пришли по (по грибы) века соседства (не всегда, нужно признать, мирного) с ханьским большинством: невыгодный трогайте то, что у нас в середине, а мы будем выказывать вам совершенно необходимые внешние знаки уважения и почтения.

Раннемусульманский квартал — одно из самых популярных и шумных мест в городе. На ночь глядя по его центральным улицам инда на велосипеде не проедешь — неизвестно зачем много здесь любопытных туристов. Что мудреного: ведь в этом квартале самая разнообразная стряпущая в Сиане. Среди приезжих весьма популярны местные сласти, особенно халва нескольких видов. Трапециевидные брикетики заворачивают в коричневую бумагу и перевязывают тонкой бечевкой, приклеив красивый листок с пожеланиями удачи. И лакомство, и самый подобно как ни на есть сианьский подарок — в других городах Поднебесной с халвой незнакомы.

Хотя самое известное местное блюдо — няожоу паомо — разогретый суп из говядины и баранины с кусочками печеной лепешки, нежели-то напоминающий среднеазиатский бешбармак. В кругу прочим, этот кулинарный изыск даже если включен в китайский список нематериального культурного наследия — в Поднебесной к еде век относились очень серьезно. Говорят, фигли впервые блюдо (вернее, его модель) появилось при династии Западная Чжоу (XI—VIII века до самого н. э.). Оно было частью ритуального жертвоприношения Небу, Земле и духам. Спустя некоторое время на некоторое время его инструкция оказался утраченным, а в эпоху Северных и Южных династий (V—VI века) шеф-повар по имени Мао Сюйчжи приготовил одинаковый суп для императора. Тому курбан понравилось настолько, что он после этого же назначил Мао Сюйчжи бери высокую придворную должность. Больше совет няожоу паомо не терялся, и теперича многие считают его символом сианьской кулинарной культуры.

Однако не весь мусульманский квартал отдан для откуп туристам — если углубиться в узкие улочки, в таком случае попадаешь совсем в другой мир. Надписи нате лавках — арабской вязью, да и левак специфический — молельные коврики, белые расшитые шапочки, хрусталь и кувшины с изображениями священного камня Храм в Мекке. Ресторанчики здесь только «в (видах своих», и в них уже ничего далеко не написано насчет того, что джон-ячменное зерно пить нельзя — это и в голову никому никак не придет. На крюках в мясных лавках висят бараньи туши, ото которых отрезают нужный хозяйкам отрезок. Жизнь тут как будто капля (в море) замедлилась… а потом один резкий переломный момент — и ты снова в гомонящем и веселящемся городе. Чудное сопредельность.

Жить кварталами, где все соседи знакомы поколениями, и варить так, чтобы каждая улица специализировалась сверху одном товаре, — очень китайская своеобр. Весьма вероятно, что и она зародилась в Сиане. Примерно в любом китайском городе (правда, в настоящее время это более характерно для средних и малых — в больших, знаете ли, глобализация) база — найти нужную улицу. Одна торгует мебелью, другая — традиционной медициной, третья — автозапчастями, четвертая — украшениями и фанат-шуйными оберегами, на пятой — ровно ни дом, то ресторан. Посередке прочим, такой же принцип торговли сохранился хотя (бы) в, казалось бы, насквозь европеизированном Гонконге.

Сиань сии традиции уважает, сохраняет, развивает и, наравне следствие, зарабатывает на них. Около музея Бэйлинь образовалась даже приставки не- улица, а целый квартал, торгующий произведениями традиционного искусства. Круг здесь намного богаче, чем в других городах Китая, в том числе Пекин и Шанхай. Тут и изделия с нефрита, и картины, и оттиски надписей сверху стелах, и копии скульптур династии Тан, и — понятное дело! — неисчислимые полчища терракотовых воинов.

В 1970-х годах в Китае была обычай на картинки, нарисованные крестьянами с деревни Хусянь, что в 20 километрах к югу с Сианя. Это немного примитивная, хотя искренняя и очень цветастая живопись, изображающая сцены ежедневного сельского труда. В эту пору копиями тех картинок завалены все на свете прилавки художественного квартала — они в соответствии с-прежнему выглядят свежо и необычно. Шляться по этой части города — одно забава, словно по музею под открытым небом. Всего только здесь все произведения искусства имеется возможность купить, потрогать руками, а во многих случаях и пошпионить за тем, как они рождаются. Художники и мастера-ремесленники работают тогда же.

Пещерные жители

В Китае действует довлеет чему что строгий институт прописки — без полтергейст книги невозможно ни документ намыть капусты, ни в школу ребенка отправить, ни к врачу согласно льготным ценам обратиться. Причем поновление делится на городскую и сельскую, как особенно важно в свете действующей политики ограничения рождаемости: рой с сельской пропиской может вполне закономерно родить второго ребенка, если первым оказалась девоха, а семья городская должна в любом случае быть довольным единственным чадом. Более того: в пределах одного муниципалитета поновление бывает городской/городской и городской/сельской. Сие связано с тем, что понятие «городское управление» трактуется в Китае очень широко: в него входят и прилегающие сельские районы, образующие таким (образом называемый Большой город. Сиань в этом смысле — безграмотный исключение. Город и деревня здесь слились вместе, а некоторые сельские кварталы стали до сего часа одной городской достопримечательностью.

Со всех сторон Сиань окружен лессовым вельд — это 90 тысяч квадратных километров желтой глины, изо которой можно строить дома. Даже если слово «строить» — не совсем верное. Жилища, скорехонько, вырубают в желтых холмах. Сразу вспоминаются истории о бедняках и их жалких лачугах. Местные население, однако, на такое мое домысел рассмеялись и принялись убеждать меня в преимуществах пещерной жизни: тогда, мол, зимой не холодно, а в летнее время не жарко.

Со стороны улицы по сию пору выглядит в самом деле весьма удобно: облицованные белой кафельной плиткой ширинка с наклеенными новогодними поздравлениями (их поменяют держи новые перед следующим Новым годом) — странный деревенский шик. Но углубляешься кайфовый двор — и перед тобой зияющая задница в холме. Это и есть пещерное жилье. Опять-таки, в нем имеются и дверь, и окно, и боров с вентиляцией. В некоторых есть даже лепистричество, но им пользуются редко: свечи и привычнее, и меньше. Впрочем, искусственное освещение китайским крестьянам в случае если и нужно, то, как правило, в очень короткий промежуток времени: тут. Ant. там привыкли вставать с рассветом и ложиться с закатом, признавая такой-сякой(-этакий) образ жизни не только экономным, же и здоровым. Между прочим, сегодня в Сиане живут 102 долгожителя в возрасте старее 100 лет.

Но вернемся в пещеры. Сим, с позволения сказать, квартирам 800 парение. Нынешние обитатели жили здесь постоянно, а до них — их деды, дети и прадеды прадедов. Это, кстати, одно с объяснений столь трепетного отношения китайцев к своему роду: при случае семья 800 лет живет держи одном месте, то и историю ее изучить легко, и помнить обо всех предках безыскусственно.

Сейчас, конечно, все меняется: молодое источник к сельским жилищам относится с едва скрываемым презрением и мечтает вселиться в городских многоэтажках. Впрочем, местные население уверяют, что летом гостить у них любят полно: «Приезжает молодежь, приносит стол в целях маджонга, ящик пива — и играет в свое игрушка. На улице +35, а в пещере всякий раз +15. Да, летом пещеры любят все на свете». Зимой, кстати, в таком помещении точно по-прежнему +15, даже когда после дверью -10 и снег (что в Сиане иногда несколько раз за зиму).

Я побывала в доме 97-летнего Ван Шиминя — самого старого (а отчего и самого уважаемого) обитателя деревенского квартала. Последние порядочно лет накануне Праздника Весны (си официально называется Новый год по мнению лунному календарю) к нему приходит эпанагога деревни в полном составе, дарит живописный конверт с деньгами (юаней 500, а ведь и 600 — это 70—85 долларов за нынешнему курсу, хорошие деньги к деревни) и желает долгих лет жизни.

Да сейчас Ван Шиминь медленно умирает — годы берут свое. Дьявол лежит на кане (широкой лежанке, которую в холодец время года подогревают снизу дымом с сгорающих рядом в очаге дров), прикрытый теплым одеялом. Получи гвозде, вбитом прямо в стену, висит поллитровка с глюкозой, в морщинистую, узловатую, но повально еще крепкую от крестьянской работы руку всажена иголочка — капельница в домашних условиях. Лицо Ван Шиминя заострилось, симпатия еще в трезвом уме и здравой памяти, хотя на слова сил не осталось.

«Проходите, проходите», — невыгодный стесняясь состояния старожила, говорят руки-ноги семьи. В Китае вообще смерть — зуон прилюдное, а не приватное. Когда окружающим становится вестимо, что час смерти недалек, со всех концов страны созываются ближайшие родственники (по образу минимум дети с мужьями и женами), которые несут круглосуточную вахту у постели умирающего. Аминь сразу. Не прийти или выйти — страшный грех, который родственники могут малограмотный простить никогда. Такое бдение, случается, растягивается на недели, но трендец сидят и не уходят. Нам может вырасти это бестактным до крайности: пирс, сидят люди и ждут чьей-ведь смерти, — но в Китае это сумме лишь одно из обязательных проявлений сыновней почтительности.

Во и в доме Ван Шиминя собрались родственники, разговаривают, кой-когда даже смеются, завтракают, обедают и ужинают в обычном режиме. На манер бы нормальная жизнь — все во вкусе всегда, но уходить за портал не положено. Потому что больной Лао (старый) Ван может отлучиться в любой момент. А тогда рядом с ним следует быть как можно больше людей.

В пещере, идеже живет Ван Шиминь с женой, три комнаты. Первая — жилая: с каном, столом, стульями и портретами Мао Цзэдуна изо отрывного календаря. «Великого кормчего» шнурки уважают — он изменил их практика к лучшему. А поскольку и они сами, и их черепки, и родители родителей были «правильного» крестьянского происхождения, ведь тяжелый молот Великой пролетарской культурной революции обошел взяв семь раз стороной. Так что обид нате Мао у них нет. Удивительны безвыгодный его портреты на стенах, а так, что они соседствуют с изображениями христианских крестов и Святого духа в виде голубя. В конечном итоге, Ван Шиминь с женой — верующие христиане. Иным часом были помоложе, регулярно ездили в католический кирка в Сиане, а теперь просто тихо молятся в домашних условиях.

Вторая комната пещерного жилища — большая голбец: там хранятся припасы, древесная лучина и уголь. У стены стоит огромный турачка — непременный атрибут любого праздника. В нокаут на Новый год по лунному календарю нота этих инструментов (они ведь лопать в каждой семье) сотрясает всю округу. Радости вне барабанного боя и взрывов петард ага хлопушек не бывает.

Есть в пещере и третья кабинет, сейчас пустующая. А раньше здесь держали свинтус: это основа благополучия семьи Ван Шиминя. Приостанавливать свиней вне дома, особенно по зиме, было небезопасно: в этих местах эпизодически-то много волков водилось, (вот) так и люди, случалось, подворовывали. Сейчас, при случае семья уже неплохо (по местным, естественное, меркам) заработала на любви китайцев к свинине, «предпринимательство» из дома вывели — и теперь небольшое учхоз разместилось за деревней. Для этой семьи оно — вещественный результат 30-летней политики реформ и открытости. Они довольны, прошел слух: «Живем все еще бедно, так с каждым годом все лучше». Трехколесный грузовичок ласково называют «отечественный БМВ». И все улыбаются.

Курс нате Запад

Впрочем, земля уже без- может прокормить всех, поэтому любой день у восточных и северных ворот сианьской стены имеется возможность наблюдать за работой импровизированной биржи труда. С окрестных деревень стекаются крестьяне с нехитрым инструментом: пилой, молотком, топором, — садятся нате бордюр, что отделяет проезжую порция от тротуара, и выставляют фанерные таблички, идеже большими красными иероглифами написано: «Ищу работу». Множество. Ant. меньшинство, пусть и не в первый день, а находят. Строительный бум китайских городов поддерживается как ими — крестьянами, покинувшими поля и подавшимися в городец на заработки. В деревнях остаются женский пол, старики и дети. Впрочем, и женщин чуть(-чуть): они тоже уезжают в города, устраиваясь сверху работу официантками, горничными и уборщицами — кому наподобие повезет. Так что типичная китайская деревенская семейство сегодня — это двое стариков и потомок. Все вместе собираются раз в годик, чтобы отпраздновать Новый год соответственно лунному календарю. Не жалуются: прошел слух, жизнь стала все-таки превыше.

Иным крестьянам совсем повезло. Лимитроф в окрестностях все еще таит массу сокровищ, копни сколько-нибудь глубже — и обязательно наткнешься на какую-нибудь тайну. Вполне недавно, например, рядом с аэропортом открыли коренной в Китае подземный музей — гробницу Ханьянлин, околоток захоронения императора Цзиньди (188—141 годы прежде н. э.) из династии Западная Хань. Его равно как охраняла терракотовая армия — только фигуры воинов в этом месте значительно меньше, едва достанут вы до колена. Это самый больший по территории и один из самых интересных музеев Китая, я признать себя виновным не могу упоминаний о нем в путеводителях почти блистает своим отсутствием — он открылся всего полтора годы назад. Ходишь под землей, смотришь нате глиняных воинов, чиновников, слуг, лошадей и собак мясных пород (их в свою очередь положили в гробницу, чтобы императору было нежели угощаться в загробной жизни) и не перестаешь хлопать глазами. А крестьяне, которые волею судьбы оказались соседями Терракотовой армии, благодарят землю, сохранившую во (избежание них свою тайну. Они сильнее не выращивают рис, а торгуют сувенирами, работают поварами и официантами в ресторанах — обслуживают туристов. Этой работы им станет до скончания века, а денег итак больше, чем они зарабатывали в полях.

Но находят сокрытые в земле богатства не только археологи: в этих краях активны и «черные копатели». Поперек входа в даосский храм Басянь Гун в Сиане соответственно средам и воскресеньям работает антикварный толкучий — глаза разбегаются от разложенных напрямик на земле старинных штучек. Что правда, большинство из них — искусные подделки с необходимыми потертостями, шероховатостями, небольшими сколами и трещинками, присыпанные пылью и землей чтобы пущей правдоподобности. Первоначальная цена, бесспорно, зашкаливает, но если хорошенько поторговаться, ведь замечательные танские статуэтки можно оторвать буквально за копейки. И не имеет смысл огорчаться, что подделка: все так же все предметы искусства, созданные дотоль XIX века, вывозить из страны запрещено.

Общий возможностей для заработка в Сиане масса. Не смирившись с потерей статуса имперской столицы и неважный (=маловажный) удовлетворяясь статусом провинциального центра, городище гордо позиционирует себя как столицу западных регионов Китая (соответственно административному делению это все, как находится слева по карте с провинции Шэньси). Именно на их выковывание государство делает сегодня акцент в экономической стратегии. Интересах них разработана специальная ценовая и инвестиционная поведение, сюда же вкладываются большие капитал(ы) — что не может не обнаружиться на облике Сианя. Его центральные улицы отремонтированы, здания отреставрированы, старинная городская стена чисто будто вчера возведена. На ней с 1993 лета ежегодно проводят марафон, который с каждым годом становится совершенно популярнее — участвуют спортсмены разных стран: образ пробежать по периметру древнего памятника привлекает многих.

С точки зрения науки и техники Сиань — незаинтересованный по значению город в Поднебесной (впоследств Пекина и Шанхая), здесь действуют 3300 научно-исследовательских институтов и центров развития технологий. Сие вторая (после Шанхая) аэрокосмическая фундамент в стране. Сегодня в городе на космическое пространство работают более 200 предприятий, к них создана специальная зона развития высоких технологий (китайская увлечение к заборам и выделенным территориям неистребима). Предприятия в этой зоне разрабатывают и производят спутники, занимаются исследованиями в области энергетики и высоких технологий. Главный китайский двигатель для космического ракетоносителя собрали не больше и не меньше в древней столице. Здесь расположен и Администрация наблюдения за спутниками, который почасту сравнивают с центральной нервной системой космической программы. В самую пору, в октябре планируется первый выход китайского тайкунавта в явный космос. Для Поднебесной это, непременно, событие. Говорят, что все обеспечение и материалы — «made in China», но наша сестра-то знаем, где учились хана здешние конструкторы…

Все больше приходит в Сиань и иностранных инвесторов: инфраструктура сейчас есть, а стоимость рабочей силы меньше, чем в восточных регионах, с которых 30 полет назад начиналось «китайское экономическое невидальщина». Строится метро, главные улицы заполонили бутики глобально известных марок, от Макдоналдсов и KFC рябит в глазах. До сего времени это — явные приметы процветания соответственно-китайски.

Сиань преображается вечером — если зажигают красные фонари на градской стене и башнях Колокола и Барабана, когда-когда в мусульманском квартале буквально не протолкнуться ото людей, когда молодежь спешит в караоке получи и распишись очередное песенное состязание, когда пожилые человек выходят со своими низенькими стульчиками после заборы и наблюдают за разноголосой и разноцветной жизнью около. «Это наш Сиань? — удивленно спрашивают они любитель друга. — Да, это он, миловидный, как всегда, процветающий, как любая главный) город!» И удовлетворенно кивают друг другу: «Дожили».