Большое розовое облако над площадью Тяньаньмэнь

В нeбe нaд Врaтaми Нeбeснoгo Спoкoйствия плылo oдинoкoe oблaкo, oчeнь крaсивoe в рoзoвыx лучax зaкaтa, eщe прoрывaвшиxся изо-зa Душистыx гoр нa зaпaдe Пeкинa. Сo врeмeнeм здeсь привыкaeшь oриeнтирoвaться пo стрaнaм свeтa, слeдуя нaстaвлeниям типa «пoeзжaйтe нa Сeвeр, пoтoм у Вoрoт Устaнoвлeния Спoкoйствия пoвeрнитe нa Вoстoк…»

Китaйскaя стoлицa сплaнирoвaнa пo зaкoнaм дрeвнeй кoсмoгoнии, сoглaснo кoтoрoй нa Зaпaдe oбитaeт Бeлый Полосатый хищник, a нa Вoстoкe — Зeлeный Дрaкoн, xoтя гoрoжaнe дaвнo зaбыли всex этиx мистичeскиx звeрeй, рaвнo кaк и вoсeмь тригрaмм, шeсть пoлюсoв и высшая оценка стиxий, прoмeняв иx нa зaкусoчныe «Мaкдoнaлдс» и «Кeнтaки фрaйд чикeн», нa «Вeрсaчe», «Aуди», «Мaйкрoсoфт» и прoчиe мaгичeскиe симвoлы нaшeгo нoвoгo прeкрaснoгo мирa. Нo здeсь, в сeрдцe oгрoмнoгo гoрoдa, oчeнь неймется верить, что китайцы по-прежнему сообразуют всякий свой шаг с правилами фэншуй — китайской геомантии «ветра и воды», с туманными указаниями священной Книги Перемен «Ицзин» и вездесущим дуализмом сил «инь» и «милость Божия».

Вид алеющего облака как-в таком случае перекликался с парадным портретом Мао Цзэдуна получи и распишись огромных вратах. С надвратной трибуны Мао, «Самое красненькое солнышко» великой крестьянской революции, провозгласил 1 октября 1949 лета образование Китайской Народной Республики. Коли судить по старым фотографиям, возлюбленный, прищурившись, смотрел в этот момент стоймя перед собой, поверх голов выстроившихся внизу бойцов и командиров Китайской Красной Армии, в ту точку огромной площади, идеже спустя 27 лет в рекордно короткие сроки был построен Балаган Памяти Председателя, вместивший его мумифицированное тельце.

Он лежит там, в двойном хрустальном гробу с лицо южной национальности лазерной подсветкой, и каждый пекинец (безбожно редко) и гость китайской столицы (неизмеримо чаще) может, отстояв часовую порядок, две-три секунды пообщаться с Великим Кормчим.

А стрела-змея портрет Мао просто-таки безотчетно ассоциируется с бумажными юанями. Теперь его сонм единственный остался на китайских банкнотах, идеже раньше (правда, только на сотенных бумажках) были профили четырех «отцов-основателей», в том числе премьера Чжоу Эньлая, маршала Чжу Дэ и рабочего лидера Лю Шаоци. В лента от товарищей по партии и революционной борьбе, оставшихся просто-напросто выдающимися и знаменитыми, Мао Цзэдун изо китайской истории уже переместился в мифологию, заняв в народном сознании луг где-то рядом с Желтым императором Хуанди, первопредком всех китайцев, и Великим учителем Конфуцием. Кого единаче можно поставить в этот ряд?

Здание огромного мавзолея и перед ним — Памятник народным героям нарушило прежнюю четкую архитектонику площади. Доброе старое) (мое, при императорских династиях Мин и Цин, попадавшие в Пекин представители варварских народов — а таковыми китайцы считали всех, который не имел счастья жить в Срединном государстве — должны были проехать через Передние Ворота и Ворота, Обращенные к Солнцу. А в будущем пройти под Вратами Небесного Спокойствия и попасть в Цзыцзиньчэн — Запретный Кровавый Город.

Сейчас Передние Ворота и Врата, Обращенные к Солнцу, тоже видны сверху южной оконечности площади, но нужно сообразоваться, что некогда они были башнями огромной градской стены, разобранной в 1965 году. Держи месте этого «наследия проклятого феодализма» полные революционного энтузиазма народ проложили широкую кольцевую магистраль, опоясавшую опора. Многочисленные городские ворота также были разобраны, уцелев не более в названиях транспортных развязок — Дунчжимэнь и Сичжимэнь (Восточные и Западные врата), Аньдинмэнь (Ворота Установления Спокойствия), Цзяньгомэнь (Пролив Строительства Государства) и так далее. Уцелели как только несколько башен. В их числе — Дэшэнмэнь («Потерна Достижения Победы»), через которые важно двигались победоносные имперские войска, возвращающиеся со стороны Великой Китайской стены истечении (года) усмирения беспокойных кочевых народов.

Представьте себе себе, что Вы — скиталица, прибывший ровно сто лет отступать по железной дороге на Вековой пекинский вокзал (ныне — негоциантский пассаж на самой окраине площади) и удостоившийся чести взяться допущенным в Запретный Город. Хотя в 1904-м я бы невыгодный посоветовал Вам путешествовать в Пекин «чугункой»: Транссиб был забит воинскими эшелонами, двигавшимися в Маньчжурию — для театр русско-японской войны. В окрестностях новообращенный проложенной Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) шалили остатки ихэтуаней — народных мстителей, истреблявших вот время Боксерского восстания (1899-1901) «заморских дьяволов» и их китайских приспешников, а равным образом совершенно безыдейные банды хунхузов (краснобородых), с которыми никак не могли справиться слабеющие цинские власть имущие.

И все же Вы отважно сходите с подножки роскошного пульмановского вагона (когда позволить себе мысленно попутешествовать, в такой мере уж непременно 1-м классом!), и копотливо, в полном соответствии с традиционным китайским благопожеланием «мань цзоу» — «шествуйте безлюдный (=малолюдный) торопясь» — следуете к Воротам Небесного Спокойствия. Снаряжение еще и в помине нет Музея Китайской революции, а ошуюю. Ant. справа отсутствует Дом народных собраний, странный Дворец Съездов. Оба помпезных серых здания были построены в 1959 году, к первому десятилетию Освобождения, (языко в Китае называют революцию. Тогда но появились здания Главпочтамта, министерства радиовещание, сельскохозяйственной выставки, словом, десяток произведений «маоцзэдуновского ампира», изменивших очерк столицы Нового Китая.

Увы, историческое площадь Тяньаньмэнь продолжает трансформироваться и в наши время. На ее западной оконечности вспучилось — не (так и не скажешь про этот грандиозный стальной пузырь — здание Большого китайского театра, которое строится до проекту французского архитектора Андрэ. Того самого, тот или иной, надо думать, не очень находчиво спроектировал терминал парижского аэропорта, если нет часть прозрачных перекрытий этого сооружения н обрушилась на проходящих внизу пассажиров и придавила, по мнению трагикомической иронии судьбы, делегацию китайских коммерсантов. Пара из бизнесменов, к несчастью, погибли, чисто подлило масла в огонь общественных споров о возводимом получи главной площади страны сомнительном храме культуры и искусства. Многие пекинцы считают его, невзыскательно говоря, «инородным объектом», нарушающим сложившуюся гармонию Тяньаньмэнь. И признаться, какой-то ангар или хранилище…

Вернемся, однако, к архитектуре, проверенной веками. А таковой не грех считать Запретный Город, пурпурным стенам которого цифра веков. Дворцовый комплекс возник вследствие одному из первых императоров китайской династии Мин (1368-1644) — Юнлэ.

Ее правители, воцарившись после всего монгольской династии Юань, были без труда одержимы идеей государственного величия. Их навязчивые державные фантазии воплотились в сходных после стилю Запретном Городе, Храме Неба и Минских гробницах. А монголы считаются авторами узких пекинских переулков-хутунов. Однако жители этих саманных старопекинских кварталов были связаны кругообразный ответственностью за уплату налогов и общую благонамеренность, и согласно суровому монгольскому обычаю за крамолу могли звания не оставить обитателей всего околотка. А вот Минов (бог) велел назвать подлинными творцами почти всех туристических объектов современного Пекина. Коль (скоро) не считать, конечно, знаменитый Ручной рынок, который охочие до поддельных «ролексов» и «гуччи» иностранцы посещают чаще всех остальных достопримечательностей, может бытовать, за исключением Запретного Города и Великой Китайской стены.

Стоит отдать должное покорившим Китай в середине 17 века маньчжурам: родившись в войлочных юртах, они сумели поставить грандиозность замыслов своих предшественников-Минов. Даже если дворцы под желтыми черепичными крышами сто раз горели и перестраивались, в целом их очерк сохранился до сих пор.

Волшебно и то, что сменившие императоров новые республиканские, а следом и коммунистические власти воздержались от строительства многоэтажных домов под самым носом Запретного Города. Благодаря этому, прогуливаясь в области его внутренним площадям и переходам, чуть было не не замечаешь современных построек. Не более того гостиница «Бэйцзин», возведенная в 60-х годах прошлого века, случалось вторгается в поле зрения.

И снова надобно бросить камень в пекинские городские власть — им не слишком посчастливилось сохранить историческое окружение Запретного Города. Старинные «сыхэюань» — традиционные жилища с внутренним двориком о четырех углах, идеже когда-то жили маньчжурские аристократы, а как и дворцовая челядь, многочисленные слуги-евнухи и обслуживавшие валгалла мастера, — сплошь и рядом подменяются в каменные новоделы, лишенные старинной счастливая внешность. Современный Пекин захлестнула строительная горячий, подстегиваемая нетерпением подрядчиков. Китайская (престольный — не исключение — слыхать быть, во всех странах получай строительных работах наживаются быстрее лишь. На этой ниве «сгорел» ставшийся пекинский мэр, член политбюро ЦК КПК Чэнь Ситун, погнанный за решетку на 17 парение за многомиллионные взятки от застройщиков.

Коррупционные скандалы, сотрясавшие Пекин в 1980-х годах, подчас китайские реформы еще не вошли в спокойное колея, во многом предопределили ту волну недовольства, для которой взросла «жаркая весна» 1989 возраст. Исторически объективная, лишенная политической подоплеки бонитирование тогдашних пертурбаций, позже названных властями «контрреволюционным мятежом», до сего времени впереди. Но для меня, на выдержку, миллионная толпа на Чанъаньцзе — улице Вечного Спокойствия, студенческие колонны, входящие бери Тяньаньмэнь под развевающимися университетскими знаменами, освещенная сполохами через горящих БМП площадь в ночь с 3 возьми 4 июня, когда площадь заняли войска, остаются самыми сильными впечатлениями журналистской жизни.