Цветы и плоды Андалусии

Всe южныe гoрoдa чeм-тo сxoжи, в Испaнии, в Aлжирe, в Aзeрбaйджaнe.

Узкиe улoчки, смуглыe лицa, блeск зубoв, звoн сeрeг.

Нa югe Испaнии — eщe и пoxoдкa. Кaбaльeрo xoдят мeдлeннo, oбoрaчивaются нa кaждую юбку, сигaрeты изo ртa нe вынимaя. A сeньoры, сeньoрины и все в порядке — xoдят, зeмли нe кaсaясь, глядя впeрeд нaд гoлoвaми, дaжe брюки нa ниx шуршaт, кaк бaбушкины юбки.

Eсли Мaдрид oстaвляeт впeчaтлeниe прoстoрa, пoлeтa, прoстрaнствa, тo в Мaлaгe постоянно миниатюрно: скверики, фонтанчики, площадочки. И до настоящего времени пахнет апельсиновыми цветами. Только на этом месте и увидишь — деревья усыпаны спелыми плодами, а дары флоры опять распускаются.

На каждом шагу — продавцы сладостей: вертятся детские вертушки, нетушки, конфетки каких-то незамутненных весенних цветов, жареные каштаны. Недалеко с островками детского счастья — продавцы сумок, сумочек, звенящих, кожаных, деревянных побрякушек, бусинок и бисера. Вслед потолком, который образуют большие сумки всех мастей, угадывается дачевладелец милых женскому сердцу мелочей.

Объединение субботам к флердоранжу прибавляется цветник кружевных испанок, которых шнурки выводят на прогулку, с обязательным заходом в автокефалия. Во второй половине дня заполняются семьями кондитерские. Такое краса, аж слезу вышибает.

Раннее утро понедельника взрывается яростными завываниями мотоциклов — излюбленное тогда средство передвижения. Ездят даже семьями — малолеток, мама, папа. На багажнике фунфырик собачка. Современная sagrada familia.

Распутье в Гранаду мало чем отличается через трассы Мадрид — Малага. Только приближенно физически чувствуется колоссальное усилие человеческого труда, упорного, упрямого, каждодневного, вложенного в сии склоны, чтобы отвоевать у засухи нежные семя олив. Четыре года не было дождя.

И Гранада пахнет апельсинами. Очаровывающий хмель. Белые улицы, уходящие в небо… Держи балкончиках поют птицы… В домашних условиях увиты цветами, украшены тарелочками. Бери тарелочках — тот же мотив. Повод Андалусии: белое и голубое.

Брожу по части улицам. Музыка выводит меня для Plaza de Alonso Cano, площадь вперед известной Iglesia del Sagradio. На площади — персимфанс. Музыканты во фраках. Публика для складных стульчиках, на ступеньках, прислонившись к стене. Блестит желтый металл инструментов. Играют Моцарта. Двенадцать часов. Зазвонили колокола. Опустилась бацилла дирижера. Вся площадь замерла. Отзвенели колокола, заиграл тараф.

Идешь по улице, вдруг тебе подина нос — небольшая пахучая веточка с острыми листьями — морская роса. Цыганка в поисках клиента. Отличается ото испанки только этой веточкой. И способностью ворожить пятерых детей в самом недалеком будущем получай всех языках мира, включая стиль жестов (для самых смуглых) долее) (того за 3 тысячи песет, ну нехило, две, ну тысячу…

Собственно, в Гранаду приезжают завидеть комплекс Альгамбра и сады Генералифе. Не считая того, здесь похоронены так называемые «католические» короли Бела и Фердинанд, поставившие точку в многовековом периоде Реконкисты, ровно раз в Гранаде, последнем оплоте арабского государства. Усыпальницу королей весь век туристы исправно посещают, и если сие зрелище — на любителя, то Альгамбра и Генералифе вызывают щенячий восторг. В садах Генералифе — причудливо подстриженные деревья, пряные розы, дикая персимон. Зеленый оазис, питаемый водой, стекающей с гор Сьерра-Невада. По причине воде, очевидно, листья осенью желтеют тогда так же нежно и ровно, точно это бывает в более северных широтах. Светятся золотом деревья около синим южным небом, навевая ощущеньице дома, прохлады.

Из Гранады хорда дорога в Ронду, через невысокие андалусские третий полюс. На их склонах кое-идеже прилепились маленькие белые поселки — pueblos. Исконная Андалусия. Положительно узенькие улочки, по которым приставки не- проехать на машине. Беленькие небольшие церквушки, далеко не подавляющие величием, как большинство католических соборов. Удивила меня забравшаяся аж в них цивилизация — чтобы поставить свечку, бросаешь монетку — и зажигается лепиздрический огонек искусственной свечи. Холодно…

В Ронде находится старейшая в Испании манеж для боя быков. Раз в година, в сентябре, здесь проводится коррида Goyesca — в соответствии с правилам и в костюмах, принятых в 18 веке, о которых позволяется получить представление по некоторым офортам Гойи. Тут. Ant. там же находится музей истории корриды, идеже сохранены имена и фотографии не всего на все(го) тореадоров, но и быков, покоривших публику своей силою и отвагой.

Мне увидеть корриду никак не удалось, но я смогла преодолеть стойкое тенденциозность против нее и почти понять, благодаря чего она так любима испанцами. Знать мне, что для них симпатия, с одной стороны, состязание с Судьбой, в котором победишь, разве уверен в себе, с другой стороны, здорово — единоборство двух представителей мужского азбука, а о том, что в природе есть мужское (за)рождение и женское, в Андалусии не забудешь. Сие родина фламенко, и этим все сказано. У места, в школе, где я жила и учила шпанский, дают уроки фламенко. И надо подмечать, как преображаются лица немок, датчанок, шведок возле звуке кастаньет, каким дерзким становится точка зрения, гордой — осанка.