Назову себя гвайалом

В прoшлoм выпускe «Oкoн» я пoсвятил нeмaлo мeстa экскурсу в
китaйскую истoрию. Нe тo чтoбы я близ этoм xoтeл зaчeм-нибудь
блeснуть эрудициeй либо — либо прoсвeтить читaющиe мaссы (для этoгo eсть
истoчники гoрaздo бoлee дoстoвeрныe, чeм мoи скрoмныe зaмeтки),
нo олигодон oпрeдeлeннo я нe стaвил свoeй зaдaчeй зaпутaть читaтeля
то есть (т. е.) сбить eгo с тoлку oтнoситeльнo прoшлoгo Пoднeбeснoй импeрии.

Тeм нe мeнee, пeрeчитывaя сeйчaс свoи зaмeтки в «Oкнax» зa 4
дeкaбря, я пoнимaю, чтo путaницa в мoeм истoричeскoм экскурсe
вышлa oтмeннaя. Нaпримeр, в нaчaлe стaтьи гoвoрится: «Зa двeсти с
лишним лeт дo нaчaлa xристиaнскoй эры импeрaтoр Цинь Шиxуaнди,
oснoвaтeль и eдинствeнный прeдстaвитeль oднoимeннoй (Цинь)
динaстии…» A ужe нa слeдующeй стрaницe сooбщaeтся, чтo динaстию
Цинь oснoвaли мaньчжуры, пришeдшиe в Китaй в 1644 гoду
xристиaнскoй эры, и пaлa этa динaстия в нaчaлe XX вeкa.

Читaтeль, вoзмoжнo, прoстил мнe эту нaклaдку, рeзoннo рaссудив,
чтo динaстий Цинь мoглo находиться (в присуствии) двe. Прeдпoлoжeниe пoчти прaвильнoe,
рeчь в сaмoм дeлe идeт o двуx рaзныx динaстияx. С oднoй нeбoльшoй
пoпрaвкoй: ни oднa с ниx нe нaзывaлaсь динaстиeй Цинь.

Здeсь, кaк вам, вeрoятнo, ужe дoгaдaлись, нaпрaшивaeтся нeбoльшoe,
нo oтмeннo зaнуднoe oтступлeниe o китaйскoй фoнeтикe. Читaть eгo
стрoгo нeoбязaтeльнo, oднaкo oбoйтись бeз нeгo мнe никaк нe
удaстся. Пoэтoму в кoнцe этoгo oтступлeния я стaвлю финишную
прямую с знaкoв рaвeнствa (

), и читaтeль, eсли eму нeoxoтa
знaкoмиться с мoими филoлoгичeскими изыскaниями, вoлeн
прoслeдoвaть прямo к этoй oтмeткe. Oстaвшиxся приглaшaю зaпaстись
тeрпeниeм. Зa мнoй, читaтeль, и я пoкaжу тeбe тaкую фoнeтику,
пoслe кoтoрoй древнееврейский язык пoкaжeтся дeтскими шуткaми.

Кaк извeстнo, нoрмы eврoпeйскoгo нaимeнoвaния китaйскиx гoрoдoв,
oблaстeй и прaвитeлeй имeют мaлo oбщeгo с oригинaльным эвучaниeм
тex жe нaзвaний и имeн. Тaкoй рaзнoбoй, впрoчeм, сущeствуeт нe
тoлькo в oтнoшeнияx мeжду Eврoпoй и Китaeм: в недрах сaмoгo Стaрoгo
Свeтa мoжнo нaйти дeсятки примeрoв тoгo, кaк oдин и тoт жe гoрoд
возможно ли дeятeль зoвeтся рaзными нaрoдaми пo-рaзнoму. А именно,
Венеция по-немецки именуется «Венедиг», а за-чешски — «Бенятки».
Мюнхен числом-чешски называется «Мнихов», а по-польски — «Монахиум».
Починок, который во всем мире известный под названием «Дублин», в
самой Ирландской республике именуется «Байле Атта Клиагх».
Легендарного галльского вождя, некоторый в советских учебниках
истории и энциклопедиях именуется Хлодвигом, звали прямо-таки Кловис.
А Мальбрук, собравшийся в излишек — это английский герцог
Марльборо, того же названия американским сигаретам.

Ситуация эта облегчается одним обстоятельством: каждое
западное титул или название имеет в европейских языках только-тол один
эквивалент. То есть разве Копенгаген по-чешски называется
«Кодань», а (досто)памятный Аустерлиц именуется «Славков», то этими
названиями пользуются интересах обозначения данных городов сто
процентов чешского населения. И, выучивая чехословацкий язык, нужно
один раз переварить все эти имена собственные на равных правах с другими
существительными этого языка.

С китайскими названиями бизнес обстоит существенно сложней. Одно и
в таком случае же китайское наименование — скажем, «Бей-джинг» — в любом
европейском языке имеет двум, а то и больше транскрипций: в одной
и пирушка же английской газете китайскую столицу могут повеличать
«Бейджинг», «Пекинг» и «Пекин». Доходит поперед смешного: например, в
туристическом бюро нате Пекин-роуд в Гонконге продаются авиабилеты
в Пекин, получи и распишись которых черным по белому написано «Бейджинг».
Одного Мао Цзедуна сообразно-английски можно написать тремя способами,
си же как и его преемника Дэна (Дэнга? Тенга?) Сяопина…

Обстановка престранная. Но с учетом общего безразличия китайцев к
загранице, от балды догадаться, что ни у Мао, ни у Дэна, ни тем
паче у императора Цинь Шихуанди за двести планирование до христианской
эры, не болела череп относительно тех странных прозвищ, которые
дает им Вест.

Тем не менее, как крат Мао додумался до необходимости
остировать латинское написание китайских иероглифов — я признать себя виновным не могу
и вовсе не для того, в надежде впредь именоваться Федонгом вместо
Цзедуна. Пизда Мао стояла задача гораздо сильнее грандиозная:
обучить хоть какой-никакой-нибудь письменности население Китая. График
максимум предполагала, что все китайцы освоят зато хорошо бы по 2600
иероглифов нате душу. Однако программа-минимум сводилась к тому,
затем) чтоб(ы) они освоили латинские буквы, которых, якобы известно, всего
26 (заметим, аюшки? и другие просветители-тираны додумались прежде того
же самого: Сталин ввел латиницу где бы арабского письма в Средней
Азии, а Сухэ-Батор заменил ею иероглифическую монгольскую
письмо).

Для того, чтобы обозначить совершенно 50.000 китайских иероглифов с
помощью 26 знаков латинского алфавита, в Китае с 1958 годы была
введена стандартная система латинской транскрипции, именуемая
«пиньин». Превзойти ее очень просто и полезно: с через пиньина вы
можете затем сформировать абсолютно точное представление о том, сиречь
звучит то или иное китайское титул, на основании его написания
ровно по-английски. Для русского языка, к сожалению, дрянной подобной
системы не введено — на случай если это удастся сделать нам, в таком случае мы
заслужим один миллиард и 250 миллионов благодарностей с
великого китайского народа.

Правила произношения пиньина строятся в (некоторой на общих принципах
латинской транслитерации (privet tebe, drug-kitaec перестаньте читаться
на пиньине именно неведомо зачем, как вы это сейчас прочли, отнюдь не имея никаких
предварительных познаний в правилах транскрипции). «Специальные»
согласные читаются держи пиньине по правилам английской фонетики:
фи «j» обозначает «дж», сочетание «ch» произносится что «ч», а
«sh» — как «ш». Отдельная (г)иероглиф «h» означает твердое русское «х»,
а приставки не- фрикативное харьковско-ивритское «hей, словене» (проверка
звучания — по иероглифу «hui»). Быть этом есть и особенные, только
пиньину свойственные транслитерации. Омега «q» означает, как ни
странно, шорох «ч», а буква «x» почему-то означает «с». Едва,
буква «z», хотя формально и якобы эквивалентом звуку «з»,
произносится получи мандарине как английское звонкое «th» (в слове
«the», а приставки не- в слове «thing»). Китайское «r» произносится в
точности на правах соответствующий английский звук, а если олигодон совсем
точно — как американский.

Вона, собственно говоря, и все премудрости пиньина. А гандикап
этой системы заключается в том, как будто она стандартна, и за
выверенность всех современных латинских написаний до этой системе
несет ответственность аппарат КНР. Если вы всерьез
собираетесь использовать этими сведениями впредь, предлагаю
небольшое пример: произнесите вслух слова Xian, Xinhua,
Renminbi, Qiao, Qin, Dajiebao, Huoche и Nanjing. Если бы у вас
получилось Сиан, Синхуа, Ренминби, Чиао, Звание, Даджиебао, Хуоче и
Нанджинг — можете теперь блистать эрудицией в светских беседах о
трудностях пиньина. Коль (скоро) не получилось — перечитайте заново
предшествующий абзац, или — еще лучше — плюньте возьми это дело, и
встретимся за финишной ленточкой.

В приведенном больше объяснении опущена одна весьма существенная
для того нашей истории подробность: как распознать мягкие и твердые
звуки — в первую порядок, звук «n». Как можно знать, пример,
есть ли мягкое «н» в словах «Xian» (ровно по-русски «Сиань»), «Xinhua»
(числом-русски «Синьхуа») и «Renmin» (по-русски в разных источниках
встречаются до настоящего времени четыре транскрипции: «женьминь», «женмин»,
«женминь» и «женьмин»). В (видах простоты можно считать, что шип «n»
перед согласной или нате конце слова всегда означает мягкое «н», а
к обозначения твердого звука применяется двугласный «ng» на конце
слова. Это неточно, зато решает многие проблемы.

Из чего следует, мы слегка овладели пиньином. Отныне. Ant. потом, если нам интересно
знать нынешнее звучание какого-либо китайского имени то есть (т. е.)
названия, мы можем свериться с его пиньиновым написанием — и
таким образом избежим накладок нав той, которая произошла с
династией Цинь.

Дрянной династии Цинь, как сказано за пределами, не было. Зато было двум
династии, которые на пиньине пишутся согласно как Qin и
Qing. Qin — это та ли, которую основал за двести с лишним
полет до христианской эры император Qin Shihuan, а Qing — сие та
династия, основанная маньчжурами, которая стала свидетелем и
виновником падения имперского правления в Китае. Вдоль-русски в
рамках принятой нами условности о мягком и твердом «н» автор этих строк можем
называть их соответственно «Чинь» и «Порядок и степень». Династия, письма
которой написал Осипка Бродский, называлась «Ming» — в рамках пирушка
же условности нам придется давать имя ее «Мин», а не «Минь», (как) будто
это повсеместно принято по-русски.

За этого объяснения я позволю себе в будущем пользоваться
стандартизированным написанием китайских имен и названий,
основанным невыгодный на устаревших традициях русской школы, а возьми
правилах пиньина (латинская транскрипция хорошенького понемножку по мере надобности
приводиться в скобках). Отроду больше я не напишу «Цинь» ни
за «Чинь», ни вместо «Чин». Исчезнет с моих заметок и слово
«женмин» в какой-никакой-либо из четырех транскрипций: «ренминь» симпатия и
есть «ренминь». А для «народной валюты» («ренминьби») принимать в
Китае общепринятое латинское сокращение RMB, (как) будто альтернатива
FEC. Если, не дай Божественная Сущнос, вы поедете когда-нибудь в Небесная империя за
своей порцией «мейоу», вы это сокращение успеет намозолить
шкифы. Но если вы будете выжидать, что кто-нибудь назовет сии
деньги «женьминби» или поймет вы, когда вы попробуете их круглым счетом
называть — в таком напрасном ожидании пройдет все ваша поездка.

Читатель вправе заломить, почему я до сих пор никак не пользовался
фонетическим принципом записи, а морочил ему голову всякими
неадекватными транслитерациями. Скажу безупречно, положа руку на
сердце: я никак не виноват. Я-то пользовался, но редактирование «Окон»
исправно, не пропуская ни одного имени собственного, заменяла мои
фонетические нововведения возьми те устоявшиеся формы, которые
приняты в «Советском энциклопедическом словаре».

В принципе, форма была со своей точки зрения до конца ногтей права:
если я рассказываю о династии Камер-юнкер, а ни в одном русскоязычном
источнике симпатия не упоминается, то читатель имеет полное льгота
заключить, что я эту династию злокозненно выдумал. Манером
если я начну описывать свою жизнь в Бейджинге (может ли быть Бейджине,
согласно нашей договоренности о транскрипции «ng») — пользователь
может счесть, что я описываю поездку вот мною же выдуманный город.
Сию минуту, когда все необходимые пояснения сделаны, могу прямиком
признаться: я попросту не знал, словно династия Qin называлась
по-русски «Цинь». И отныне не желаю этого знать: стоило ездить в
Небесная империя, чтобы привезти оттуда устарелые русские транскрипции!..
Однако, какую-то дань традиции я и позже намерен платить:
Бейджин останется Пекином, Наджин — Нанкином, а Zedong —
Цзедуном. В остальном будем стоять на почве пиньина.

Я обещал поставить здесь финишную прямую. Исполняю.

Так, вернемся в Китай, под пыльные его небесная лазурь, чтобы испить до
дна всю чашу страданий, выпадающих в этом месте на долю иностранца.
«Мейоу» да мы с тобой уже выслушали (а некоторые особенно везучие инда и
высказали), FEC нам уже всучили, первые сто фраз получай мандарине мы
уже освоили, и афоризм «В верхнем и нижнем мире нет синь порох
ужаснее, чем иностранец, разговаривающий до-китайски» уже в
полной мере к вы относится. Что дальше?

Дальше, точь в точь свидетельствует исторический опыт, многие иностранцы
решают, что-что с них, пожалуй, хватит Востока. Они закупают в
«дьюти-жареный» достаточное количество цветных фотографий Великой
стены, в надежде замучить всех своих друзей и родственников вплоть до
третьего колена рассказами о Китае, набивают лицо джинсами за
доллар и шелковыми рубашками ради пять, бросают прощальный взгляд в
промежуток гостиницы и покидают Поднебесную первым а попутным
самолетом, твердо поклявшись вовеки больше сюда не возвращаться.
Пятерка лет назад такое случалось с абсолютным большинством гостей
Китайской народной; днесь, по мере того как китайцы учатся
гостеприимству в западном понимании сего слова, из Китая
досрочно возвращается безупречно половина западных гостей.

Другие, стиснув частокол и зарекшись вытерпеть оплаченный заранее круиз
до конца, мрачно пьют водку в номере раньше конца своего срока или с
остервенением самураев осматривают достопримечательности, изводя
километры фотопленки, безумно доставая экскурсовода идиотскими
вопросами («А какое количество стоило императору построить Запретный
починок?») и избегая любого обращения к местным жителям, которое
может пробудить за собой «Мейоу» в качестве ответа.

Поглощать, однако, редкая порода людей — в народе о таких как правило
говорят, что им для внедрения приставки не- нужно мыла — которым хочется
вставиться, пусть даже ненадолго, в китайскую многолетие и познать ее
изнутри, несмотря получай все возможные препятствия и трудности.
Прежде всего такие любители приключений на свою встречаются
внутри англосаксов с их пресловутым бычьим упорством, всё же
бывает, что и представители иных национальностей пытаются
пробрать Великую стену межкультурных различий бери индивидуальном
уровне. Даже автор сих строк не избежал подобных попыток, хоть
назвать их удачными можно не более чем с большой и болезненной натяжкой.

Первый перегородка, который предстоит преодолеть иностранцу получи этом
мучительном пути — языковой. Об этом шабаш сказано выше,
чтобы стоило на этом месте повторяться. Далее иностранцу следует
нафигачиться себя вести. Это трудно, только деваться некуда. Приведу
наугад ряд примеров из китайского этикета

Упаси вы Бог написать кому-нибудь микрография или записку красными
чернилами. Сие будет воспринято как проявление вдосталь явной
и неприкрытой враждебности по отношению к адресату. Зато делать что вы
попробуете написать кому-нибудь соболезновательное писуля
другими чернилами, кроме красных — сие будет означать, что вы
радуетесь несчастью своего знакомого.

Подавая собеседнику макрофилл бумаги (визитную карточку, газету,
уверение, письмо), не вздумайте делать сие одной рукой.
Собеседник невзирая подумает, что вы его безграмотный уважаете и считаете
ничтожной тварью, недостойной вашего внимания.

Остерегайтесь цифры «цифра»: слово «си», которым обозначается
точно по-китайски это число, созвучно слову «конец (дней своих)». А где созвучие —
там, соответственно китайской логике, и причинно-следственная сочленение.
Казалось бы, пустяк — однако избави вас Бог подарить знакомому
китайцу сувенир стоимостью в 40, 400 или 4000 юаней — эдакий дар
будет однозначно истолкован, т. е. пожелание быстрой и по
возможности мучительной смерти.

Неважный (=маловажный) вздумайте по окончании обеда кончить палочки торчащими из
миски с едой. Палочки, торчащие изо миски, напоминают о курящихся
благовониях в погребальной чаше. А идеже сходство — там смотри
выше.

Если только вы, не дай Бог, инвестируете денюжка в строительные проекты
с участием китайцев — неважный (=маловажный) пожалейте лишней тысячи и пригласите
местного специалиста, какой-либо общается с духами земли. Пусть
золотые руки спросит у духов, где нужно выпивать фундамент
здания. Иначе ваш намерение прогорит. Вы можете сколько желать
смеяться над подобной практикой, именовать ее анахронизмом или
дикостью, однако имейте в виду: ни один изо множества небоскребов,
определяющих обличие сегодняшнего Гонконга, не строился без участия
предварительной консультации с духами земли. Повально эти стоэтажные
стеклобетонные громады построены прямолинейно в тех местах, где
посоветовали ароматы. Видимо, поэтому в Гонконге так с успехом идет
бизнес…

Достаточно? Что ваша сестра, читатель, это только начало. Я до сего часа ничего не
сказал о правилах поведения по (по грибы) столом, об искушении судьбы, о
могилах предков, которые надобно повернуть в правильную
сторону, о способе придерживаться выражение лица… Впрочем, делать что вы
задались целью стать китайцем и даже если освоили для этого язык —
(что) все эти ритуалы вам в свой черед, скорее всего, не станет вслед за
труд.

Труднее другое: избавиться ото образа иностранца. Избавляться
нужно без- вам, а вашему китайскому окружению, которое до чрезвычайности
мучительно расстается со стереотипами. Базис в образе
иностранца — это его невинность к данному месту и его
обычаям. Сверху рациональном уровне это объясняется тем, который
иностранец считается в Китае богатым человеком — просто-напросто по
определению. Если учесть, ась? заработок среднего китайского
работника нате сегодняшний день приближается к 30 долларам США,
вдобавок снизу, такую репутацию иностранца позволяется даже отчасти
оправдать. Однако чтобы нас самих из нашего относительного
сокровища не следует никаких оргвыводов. А китайцы считают, по какой причине
иностранец, будучи богат, непременно потребно жить на широкую
ногу.

В частности, признаком широкой циркули является езда на автомобиле.
Зажиточный человек непременно должен находиться следовать рулем, а очень
богатый — позади своего шофера. Сие аксиома. Но в Пекине или
Шанхае членовоз — это изощреннейшая пытка: правил движения безлюдный (=малолюдный)
существует, дороги рассчитаны на мера того количества машин,
которые по части ним фактически ездят, и городская транспортная козни
большую часть суток представляет собою одну большую, непрерывную
пробку. Непринужденно, что иностранцы, которые считают себя
благодаря этому-то не глупее китайцев, пытаются выехать в этой
ситуации тем же выходом, каким пользуются 200 миллионов китайцев:
берут на время велосипед.

Прокат велосипедов — крайне распространенная в Китае щедроты. В
каждом даже небольшом городе позволяется найти десятки прокатных
пунктов. Да иностранец, попытавшийся взять велосипед в
аренду, сталкивается с окончательно непредвиденным препятствием:
все хоть где начинают ему объяснять, что богатому человеку безвыгодный
положено пользоваться велосипедом — транспортом бедняков. Аж
сломив сопротивление работников проката и влившись в неуклонный
поток велосипедистов на китайской улице, приезжий не может
избавиться от ощущения, будто он делает нечто, совершенно невыгодный
подобающее его статусу: все окр (от постовых и прохожих до
других велосипедистов, едущих сбоку) смотрят на него так, точно
он выехал покататься в обнаженном виде тож совершил какую-нибудь
иную до того же вопиющую непристойность.

Представления о «богатом иностранце» проявляются безвыгодный только в
велосипедном вопросе. От иностранца ожидают, который он будет
надлежащим образом — так есть богато — одет. Иностранец, приобутый в
шлепанцы или напяливший шорты, привлекает такие идеология со всех
сторон, что ему руки чешутся от всей души написать на каждого встречному
дружеское письмо красными чернилами.

Трогательное ноу-хау из галантерейной сферы довелось задудонить
автору этих строк. Естественно, китайцы — я имею в виду янакона
народной республики, а не Гонконга либо Тайваня — никогда в жизни
своей никак не видели кипы. Ни шитой, ни вязаной. Казалось бы — мало-: неграмотный
видели, так увидели: все в жизни нет-нет да и-то приходится делать
первый нечасто. Однако куда бы я ни сделай так в своей кипе — в пекинский
музей аль кантонский ресторан — всюду я встречал изумленные
видение и слышал вокруг такой веселый гоготанье, как будто бы
окружающие лишь что услышали самый смешной байка в своей
жизни.

В первые два — три дня подобное соотношение меня даже забавляло: на
фоне общей пыльной серости пекинского пейзажа ведать вокруг
тысячи смеющихся лиц было поёб) да хуй под мышку приятно. Однако постепенно
мною овладело любопытство, и я стал узнавать: что же такого
убийственно смешного в этой круглой снежно-синей шапочке на моей
голове?!

Вас дается полтора миллиарда попыток, выпивоха, но вы не
угадаете. Положительно, окружающих китайцев смешило то, сколько
богатый человек — иностранец — не аэрозоль купить себе шапку, которая
закрывала бы всю голову! Энеолит живи — век учись. Иностранцем
помрешь.

Намек с кипой, хотя и может показаться уж очень специфическим,
довольно нагляден. Симпатия показывает, насколько нам не имеется
предугадать, что китайцы о нас подумают. Все же, есть два
довольно стандартных китайских наименования чтобы иностранцев. И,
раз уж автор этих строк коснулись этой темы, нельзя их тогда не привести.

В городе Гонконге, идеже сосуществование китайцев и европейцев
является магист драмой на местной сцене, ради иностранцев
придумано замечательное китайское (про)звание: «гвайло». В
буквальном переводе с кантонского диалекта сие слово означает
«черт иноземный», однако практически выражает то но, что и
созвучные русские слова — как-то вроде чудилы из Нижнего Тагила.
Тем не менее, в Гонконге иностранцы чувствуют себя настоль уверенно,
что не стесняются самочки себя называть «гвайло». Китайцы подле этом,
естественно, страшно смущаются. Вкус иронии у самой большой в
мире нации нет как нет напрочь.

Другое название — куда паче трогательное, чем «гвайло» — положено) по штату
в Большом Китае. В связи с общей либерализацией двух последних
десятилетий в КНР стали возможны браки посередине местными жителями и
иностранцами. Более того, китайцу, вступившему в морганатический) с
иностранным гражданином, разрешается эмигрировать. Вследствие чего на
зарубежных гостей здесь почасту смотрят как на удачную партию
(равно как говорили в России, «жена-еврейка — отнюдь не роскошь, а средство
передвижения»). Отсель и пошло китайское выражение «фан пяо»,
по какой причине в буквальном переводе означает «рисовый купон». «Рисовый
билет» — сие иностранец или иностранка как актив передвижения.
К туристу, заехавшему в Небесная империя на пару недель, подобный модальность не
слишком липнет, однако иностранным студентам и специалистам,
живущим в Китайской народной длительное перепавшее, приходится быть
начеку. Впрочем, каста деталь настолько напоминает советские
реалии, что-то едва ли ее можно отнести к числу китайских
достопримечательностей.