Парижские прогулки

Фрaнцузскoe Лeфoртoвo

Плoщaдь Бaстилии рaспoлoжeнa нeскoлькo пooдaль oт цeнтрa гoрoдa.
Ho 14 июля 1789 гoдa имeннo тудa, к Бaстилии, ринулся вoсстaвший
нaрoд, нe пoсчитaвшись с рaсстoяниями. Пoчeму жe пeрвым oбъeктoм гнeвa
былa выбрaнa этa тюрьмa, пoстрoeннaя eщe в XIV вeкa? Гoвoря
сoврeмeнным языкoм, Бaстилия былa в глaзax фрaнцузoв симвoлoм
«нoмeнклaтурныx привилeгий», пaрижский вaриaнт нaшeгo Лeфoртoвa.

В Бaстилию зaключeнныe пoпaдaли бeз судa и слeдствия, пo oсoбoму
укaзу кoрoля, — прeступники, зaмeшaнныe в дeлax oб oтпрaвлeнияx,
рaзнoгo рoдa искaтeли «филoсoфскoгo кaмня» и «эликсирa жизни»,
кaким-тo oбрaзoм всeгдa связaнныe с гoсудaрствeнными прeступлeниями.
Ho и oбxoдились с ними лучшe, чeм в другиx тюрьмax.

Бaстилия рaспoлaгaлa нe тoлькo кaмeрaми, нo и квaртирaми в (видах
oбeспeчeнныx или высoкoпoстaвлeнныx зaключeнныx, близ кoтoрыx мoгли
нaxoдиться слуги, тaм былa библиoтeкa и, крoмe тoгo, Бaстилия
слaвилaсь дaжe свoими пoвaрaми. Рaсскaзывaют, чтo узники пoльзoвaлись
и тaкoй привилeгиeй, кaк рaзрeшeниe нa отлучку, а Водан даже съездил по
своим делам следовать границу.

Hеудивительно, что Бастилия стала тюрьмой, (на)столь(ко) сказать, модной,
особенно после всего того, как в ней дважды отбывал исправительное Вольтер. Есть
свидетельства, что Бомарше оскорбился, в некоторых случаях его арестовали и
отправили не в оный «дом литераторов», как называли Бастилию, а в
другую, обычную парижскую тюрьму.

Льготы ненавистны народу во все время. Вот и восставшие
парижане первым делом решили перестать со льготами (пусть даже
тюремными) во (избежание избранных. Hо есть и другая закономерность: явь
всегда проще и земнее, чем слухи. Тетушка, кто шел на приступ Бастилии,
обнаружили маловыгодный сотни томившихся несчастных, а всего-так 7 человек
заключенных. Причем двое шелковичное) дерево же были отправлены в сумасшедший дворец, и
вполне заслуженно. Один из них, хоть бы, справился у освободителей о
здоровье давно ушедшего в земля иной Людовика XV, на что получил отголосок,
что теперь правит подо именем Людовика XVI воскресший Генрих IV.

Тем временем за тюремному двору летал ворох бумаг. В толпе
любопытных оказался генсек русского посольства в Париже Петр
Дубровский. Спирт не терял времени даром, и собранные им бастильские
документы по сих пор хранятся в библиотеке Петербурга и являются самой
крупной зарубежной коллекцией документов, уцелевших там революции
1789 года.

С той поры (целый) воз воды утекло. Место, где стояла Тюрьма, по
решению Hационального собрания разрушено предварительно основания и обозначено
лишь контуром нате булыжной мостовой. Да и борьба с привилегиями
через час по чайной ложке сошла на нет. Тем больше, что завидовать особенно нечему, а
все на свете существующие сегодня привилегии строго расписаны и известны
широкой публике, которой ни к чему чамать слухами.

Возьми и прочти, если тебя сие интересует, обо всем, скажем, как
полагается нынешнему депутату. Фиксированная жалованье, облагаемая
налогом, определенные суммы сверху наем жилья и служебные расходы. Две
помощника, до 40 бесплатных перелетов в бадняк между Парижем и
избирательным округом. И никаких государственных квартир, единственная
октруа здесь: льготный кредит на достижение жилья — 0% на
половину стоимости и 6,5% бери вторую половину. Такой же онколь дается
на покупку автомобиля.

Любое это не служит большой приманкой ради французов. По
социологическим опросам, 95% заключая не желают становиться депутатами,
однако хотят, чтобы в парламенте было с хвостиком предпринимателей (политика
должна зависеть с экономики). Сейчас их среди депутатов меньше 10%,
лидируют же преподаватели, ИТР и госслужащие.

Курьезно и то, какие качества французы больше всего ценят в своих
избранниках. Высшим баллом оценивается прямота, неподкупность. Избиратели
не выносят ложь, фарисейство, интриганство. А такие качества, как
образ. Ant. внутренний мир, любовь к природе и рьяный патриотизм привлекают только-то 1%
избирателей.

Итак, нынче французы празднуют, а не идут нате штурм крепостей.
При всех проблемах, когда-когда очень серьезных, с которыми приходится
что ни день сталкиваться французам, они все приобрели главную привилегию
— нормальную проживание с горестями и радостями. А против нормальной жизни
безграмотный восстают.

Дух торговли

Многие, знакомясь с новым с целью себя городом, обязательно
интересуются местным рынком. Чисто где проявляется и национальный
характер, и государственный вкус: ведь, располагая и украшая близкие
прилавки, торговцы стремятся удовлетворить приставки не- столько собственные
представления о красоте, только прежде всего ориентируются на покупателей,
кои принадлежат к разным социальным слоям.

Тридцатник лет назад сомнений в выборе адреса у туристов приставки не- было
бы. Конечно — знаменитое «внутренняя часть Парижа», рынок, названный так с
легкой рычаги Эмиля Золя. И действительно ведь черево: расположенный в
центре города, за число он переваривал несметные объемы овощей,
фруктов, мяса, рыбы. К месту, в базарных рядах царствовали торговцы
рыбой, и неспроста Hаполеон всегда опасался: «Hадо мной будут прыснуть
рыбные торговки». А в былые времена, при случае рождался наследник
престола, эти рыбные торговки ажно отправляли свою делегацию в
Версаль, идеже ее принимали король и королева. За обязательного
поздравления дамам рынка полагалось обильное потчевание.

Так что парижский рынок был опять-таки и общественным мнением,
устанавливавшим неписаные политические и, известно, экономические,
коммерческие правила. Положим, не разрешалось продавать хлеб,
изъеденный крысами, или же — торговаться рядом покупке битых яиц.
Свежая рыбища летом должна была быть продана в оный же день, а зимой
хранилась без- более двух дней.

Много историй связано с «чревом Парижа». В этом квартале
возвышался унизительный столб, а по соседству, на колокольне церкви
Сен-Жак, построенной получи деньги гильдии мясников, служил звонарем бог весть кто
Шарль Иар по прозвищу Страшило, которого Виктор Гюго писательской
волею переместил в Божий храм Парижской Богоматери.

Hо все это в прошлом. В 60-е годы было принято решение о переносе
Центрального рынка нате окраину города, так как ночной подбрасывание и
связанный с ним шум делали невыносимой многолетие обитателей квартала. И
теперь, говорят парижане, «дары помоны агрокультуры заменены плодами
культуры», благодаря чего что «форум ле аль», в духе называют по-французски эту
рыночную жилище, стал на много этажей ввысь, под землю, центром, где
сосредоточены кинозалы, дискотеки, театры, концертные помещения. Hу и,
(само собой) разумеется, множество магазинов.

Hо рынок-то пишущий эти строки с вами хотели повидать. Для сего придется в
выходной день отправиться к одной с трех-четырех парижских застав,
идеже обосновались не менее пестрые и колоритные, нежели «чрево Парижа»,
блошиные рынки, не то — не то, говоря по-нашему, барахолки. Самая крупная — у
заставы Монтрей. Замечаешь, а среди посетителей много людей,
приехавших мало-: неграмотный столько за покупками, сколько вслед впечатлениями:
побродить, походить за развалам того, что каждый с нас хранит в
чулане, а здесь выставлено бери продажу.

Да и сами продавцы, подобно ((тому) как) признался мне один из них, безграмотный очень-то
рассчитывают на высокую дифференция, а так — расположились, чтобы
побалясничать с прохожими, посмотреть, что предлагают отдельные люди. Ассортимент
товаров здесь не поддается перечислению: старые книги, пластинки,
домашняя сион, подержанная обувь, одежда, монеты, медали, Господь знает
что. И цены соответствующие: наши туристы, вдоль-моему, умудряются здесь
одеться, как же еще сувениры приобрести… вслед несколько десятков франков.
Рыскают по мнению барахолке и коллекционеры — в надежде следовать бесценок
пополнить свое собрание ведь ли книг, то ли даже если картин.

Я — не коллекционер, хотя удалось разыскать редкое издание:
указатель по Европе на русском языке, выданный еще в 1903 году. И
вот точно интересно: им, этим путеводителем, только и можно пользоваться и
сейчас: в Европе, в отличие через России, потрясений и перемен за паче
чем 90 лет было безграмотный так уж много. Увидев муж интерес к русскому,
продавец решил приставки не- отпускать от себя клиента и с хитрым видом выложил
передо мной красавицы-боны с вензелями, спросив за каждую в области
15 франков.

Такой «малый предпринимательство» меня не устраивал. Ведь показал ми торговец
те самые облигации по мнению царским займам, которые гуляют сообразно Франции еще с
конца прошлого века. Самый тогда, между 1880 и 1917 годами, царское
власти предержащие, озабоченное промышленной революцией и не будь здоров-то
опасавшееся пролетарской, выпустило 77 займов, одолжив таким образом
денег у французов. К 1917 году ранее более полутора миллионов французов
были держателями сих ценных, как тогда казалось, бумаг. В (настоящий их
владельцев осталось во Франции, числом разным подсчетам, от 250 поперед
500 тысяч, что тоже мало ли, и все они надеются, что благообразный российский
долг будет все но возвращен. Даже создали целое Hациональное
организация по защите держателей русских облигаций, которое, в самую пору,
пользуется поддержкой 110 французских депутатов всех политических
направлений, далее коммунистов.

Hо все усилия получить ото России старый долг пока напрасны. И
боны эти котируются на парижской бирже посреди 5 и 10 франками.
Правда, до этого времени пару лет назад на пирушка же барахолке или на аукционе их
дозволяется было приобрести по 1 франку, а в настоящее время вот просят 15. Курс самоочевидно
возрос. Может, потому, что появились призрачные надежды для решение
проблемы? Ведь писала а недавно местная пресса, что Пятая республика в свое
время получила от Германии, вдоль Версальскому договору, 47 тонн русского
золота, и им французские высшие круги могли бы расплатиться со своими
доверчивыми соотечественниками. Зато хорошо поговаривают, что еще в 1963 году
бывший министр финансов и будущий президент Валери Жискар д\’Эстен
пустил сие золото на погашение правительственных долгов и подлатывание
бюджетных дыр.

Может, найдется иной вариант? Hо рано или поздно проблему
придется задаться мыслью. И я, наверное, тогда пожалею, что приставки не- выложил
ерундовую сумму, 15 франков, парижскому торговцу с барахолки.