Хранитель Ренато

Кoгдa пeрeдo мнoй рaспaxивaeтся двeрь, зa кoтoрую прoстo тaк нe пoпaсть, ради мeня этo чтo-тo врoдe пeрвoгo пoцeлуя иначе нaвeснoй пeрeпрaвы в вeрeвoчнoм пaркe. Oчeнь любoпытнo, нeмнoгo стрaшнo, нo сaмoe глaвнoe — стрaшнo любoпытнo, чтo будeт дaльшe. Впрoчeм, скaзaть, чтo этa двeрь — двeрь кoлoкoльни Лoзaннскoгo кaфeдрaльнoгo сoбoрa — имeннo распахнулась пред нами, было бы преувеличением. Правильнее мы проскользнули в нее гуськом, взъерошенные и промокшие подина дождем, от которого было малограмотный спрятаться, пока мы дожидались Ренато Хойслера — ночного кустодия и хранителя 600-летней местной устои объявлять с колокольни время каждый часы, начиная с 22.00 и до 02.00 включительно.

Ты да я ждали Ренато на смотровой площадке подо аккомпанемент дискотечной электронной музыки, которую исторгал нижестоящий под соседним деревом бумбокс. Его окружало самую малость хипстеров в вязаных кепках, слишком расслабленных в целях того чтобы замечать внешние неудобства. Получай Рыночной лестнице, спускающейся от собора в в гроб (глядеть город, в обнимку сидели парочки. Одним словом сказать, обстановка была крайне далека через средневековой, и в какой-то момент нам из чего можно заключить казаться, что Ренато не появится.

Во всяком случае он пришел. Извинился за запоздание и открыл ту самую дверь, после которой больше полутора сотен ступенек вело ввысь к рабочему месту Ренато. Пять однова в неделю (кроме выходных) пять один за ночь он надевает специальную шляпу, беретик в руки фонарь и, дождавшись боя колокола, кричит в сложенные рупором ладони: «Сие ночной страж. Пробило столько-так!» На все четыре стороны света после очереди.

А в промежутке между объявлениями Ренато возвращается в свою уютную каморку, спрятанную следовать колоколом, зажигает свечи… и становится судя по всему, что свечей здесь значительно с лишним, чем требуется для освещения экой маленькой комнатки. Это — последнее энтузиазм Ренато. Уже шесть лет некто занимается иллюминацией соборов для концертов классической музыки. С носа) раз нужно не меньше тысячи свечей, расфасовать и расставить которые — серьезный труд, а результат выходит потрясающий. 3 июля в концерте в Лозаннском соборе (первое отщепление — Бела Барток, второе — Петр Чайковский) ваша сестра можете убедиться в этом сами.

Первым (делом Ренато делал обычные свечи, однако от них на полу оставались пахта, поэтому он перешел на стеклянные граненые баночки с жидким воском. И об эту пору каждый вечер он сосредоточенно прикручивает к ним проволочные ручки — перед взглядами Бетховена и Ганди, чьи фотографии висят надо столом. Ренато ловит мой взор и говорит, что хочет повесить сызнова одну — Анри Дюнана, основателя Красного Креста. (в же прислонена книжка с высказываниями Жоржа Брассанса — сие любимый поэт и певец Ренато.

— А отчего Бетховен? — спрашиваю я. — Вследствие чего Ганди?

— Бетховен был великий человеколюбец, — с жаром начинает объяснять выше- собеседник. — Помните Девятую симфонию? Оду к радости? А Ганди — Ганди индивид(уум), который в одиночку сумел устроить сжатие целой империи…

В этой влиятельной компании Ренато проводит пятерка ночей в неделю — в глубине комнатки у него принимать топчан. Ложится около двух, встает в полвосьмого утра и чудненько на другую свою работу — спирт учит плавать слепых. 24 годы он поднимается на колокольню собора — 14 в качестве подмастерья и 10 точно мастер. И менять что-то в своей жизни малограмотный хочет — говорит, ему нравится микроклимат этого места.