Хранитель Ренато

Кoгдa пeрeдo мнoй рaспaxивaeтся двeрь, зa кoтoрую прoстo тaк нe пoпaсть, угоду кому) мeня этo чтo-тo врoдe пeрвoгo пoцeлуя сиречь нaвeснoй пeрeпрaвы в вeрeвoчнoм пaркe. Oчeнь любoпытнo, нeмнoгo стрaшнo, нo сaмoe глaвнoe — стрaшнo любoпытнo, чтo будeт дaльшe. Впрoчeм, скaзaть, чтo этa двeрь — двeрь кoлoкoльни Лoзaннскoгo кaфeдрaльнoгo сoбoрa — имeннo распахнулась впереди нами, было бы преувеличением. Компаратив мы проскользнули в нее гуськом, взъерошенные и промокшие около дождем, от которого было безграмотный спрятаться, пока мы дожидались Ренато Хойслера — ночного кустодия и хранителя 600-летней местной устои объявлять с колокольни время каждый период, начиная с 22.00 и до 02.00 включительно.

Пишущий эти строки ждали Ренато на смотровой площадке почти аккомпанемент дискотечной электронной музыки, которую исторгал выгораживающий под соседним деревом бумбокс. Его окружало порядочно хипстеров в вязаных кепках, слишком расслабленных на того чтобы замечать внешние неудобства. Получай Рыночной лестнице, спускающейся от собора в ветеран город, в обнимку сидели парочки. Одним одним словом, обстановка была крайне далека с средневековой, и в какой-то момент нам итак казаться, что Ренато не появится.

Чай он пришел. Извинился за припаздывание и открыл ту самую дверь, по (по грибы) которой больше полутора сотен ступенек вело вверх к рабочему месту Ренато. Пять раз как-то в неделю (кроме выходных) пять единожды за ночь он надевает специальную шляпу, беретик в руки фонарь и, дождавшись боя колокола, кричит в сложенные рупором ладони: «Сие ночной страж. Пробило столько-в таком случае!» На все четыре стороны света объединение очереди.

А в промежутке между объявлениями Ренато возвращается в свою уютную каморку, спрятанную из-за колоколом, зажигает свечи… и становится будто, что свечей здесь значительно с лишним, чем требуется для освещения экой маленькой комнатки. Это — последнее одержимость Ренато. Уже шесть лет некто занимается иллюминацией соборов для концертов классической музыки. Весь круг раз нужно не меньше тысячи свечей, раскинуть и расставить которые — серьезный труд, же результат выходит потрясающий. 3 июля получи и распишись концерте в Лозаннском соборе (первое разрыв — Бела Барток, второе — Петр Чайковский) ваш брат можете убедиться в этом сами.

Сперва Ренато делал обычные свечи, только от них на полу оставались пахтанье, поэтому он перешел на стеклянные граненые баночки с жидким воском. И ноне каждый вечер он сосредоточенно прикручивает к ним проволочные ручки — подо взглядами Бетховена и Ганди, чьи фотографии висят по-над столом. Ренато ловит мой сглаз и говорит, что хочет повесить ещё раз одну — Анри Дюнана, основателя Красного Креста. Шелковичное) дерево же прислонена книжка с высказываниями Жоржа Брассанса — сие любимый поэт и певец Ренато.

— А поэтому Бетховен? — спрашиваю я. — Вследствие этого Ганди?

— Бетховен был великий человеколюб, — с жаром начинает объяснять моего собеседник. — Помните Девятую симфонию? Оду к радости? А Ганди — Ганди люда, который в одиночку сумел устроить кризис целой империи…

В этой влиятельной компании Ренато проводит пяток ночей в неделю — в глубине комнатки у него глотать топчан. Ложится около двух, встает в полвосьмого утра и подходит на другую свою работу — дьявол учит плавать слепых. 24 лета он поднимается на колокольню собора — 14 в качестве подмастерья и 10 ни дать ни взять мастер. И менять что-то в своей жизни безвыгодный хочет — говорит, ему нравится воздух этого места.