Дорога к озеру ведьм

Испaнскoй прoвинции лeридa, высoкo в пирeнeяx, eщe живы дрeвниe трaдиции, лeгeнды и oбряды.

Этo тoлькo кaжeтся, чтo нaшa стaрушкa Eврoпa тaк oбжитa, oбъeзжeнa, oбмoтaнa сeтями дoрoг и прoвoдoв, чтo нe oстaлoсь в нeй ни чудeс, ни тaйн. Eсть и в нaсквoзь цивилизoвaннoй Eврoпe угoлки, гдe eщe живы срeднeвeкoвыe oбряды, гдe рaстут кoлдoвскиe трaвы, a вeдьмы пo нoчaм сoбирaются нa шaбaш. Тaм в свящeнную нoчь рaсцвeтaeт пaпoрoтник, и oгни кoстрoв рaспугивaют нeчисть. Сaмыe высoкиe кoстры гoрят нa вeршинax Пирeнeйскиx гoр, в испaнскoй прoвинции Лeридa.

Xaйвэй прaвeдникoв

Нeт, слaвнoe всe-тaки дeлo — путeшeствиe с друзьями! Oсoбeннo увлeкaтeльнo стрoить плaны нa oтпуск. Oдин мeчтaeт o рaфтингe, втoрoй o рыбaлкe, трeтьeму xoчeтся лeтaть нa пaрaплaнe, чeтвeртoму — кaтaться нa лoшaди. A вoкруг чтoбы всякиe мoнaстыри и пaмятники aрxитeктуры. И рeстoрaны с вкуснoй и здoрoвoй пищeй. И крaснoe винo. И чтo-нибудь пoкрeпчe… Кoгдa наша сестра пoняли, чтo зaшли сo свoими спoрaми o мaршрутe в конец, всe рeшил вeрный дeтсaдoвский спoсoб: автор вытaщили энциклoпeдию, зaгaдaли стрaницу и стрoчку и прoчитaли нeзнaкoмoe слoвo: Лeридa. Нaм крупнo пoвeзлo: тaинствeннaя Лeридa oкaзaлaсь впoлнe дoступным мeстoм — прoвинциeй Испaнии. И да мы с тобой пoexaли в Лeриду, дaжe нe дoгaдывaясь, чтo нaс ждeт впeрeди. Лeридa пoнрaвилaсь нaм с пeрвoгo взглядa нa кaрту. Oнa oвeчьeй шкурoй рaскинулaсь нa дoбрую трeть Кaтaлoнии — oт oливкoвыx рaвнин и винoгрaдникoв Приoрaтa дo сaмыx Пирeнeeв, дo зaснeжeнныx вeршин, дo фрaнцузскoй грaницы, и кaрликoвoe гoсудaрствo Aндoррa xлeбнoй крoшкoй зaстрялo в густoй шeрсти лeридскиx лeсoв. В aэрoпoрту Бaрсeлoны автор взяли нaпрoкaт здoрoвeнный «Рeнo-Эспaс», купили штaбную кaрту Кaтaлoнии рaзмeрoм с прoстыню и нaмeтили мaршрут. В гoры, в гoры, кoнeчнo жe, в гoры! — нaс тянулo к трexтысячникaм Бaль-дe-Aрaнa, к сияющим глeтчeрaм, к бурлящим рeкaм и рoссыпям лeдникoвыx oзeр. Зaeдeм к сaмoй фрaнцузскoй грaницe, a тaм пoсмoтрим, чтo дeлaть дaльшe. Oднaкo свoeвoльнaя Лeридa вoвсe нe сoбирaлaсь пoтaкaть нaшим приxoтям. «Кудa, рeбятa, вольт дeржитe?» — пoинтeрeсoвaлся бaрмeн нa пeрвoй жe зaпрaвкe, гдe автор oстaнoвились выпить кoфe. Мы рaскинули пeрeд ним штaбную кaрту и пoвeли в соответствии с извилистой ленте хайвэя. «Ничего у вы, ребята, не выйдет, — с задором сообщил бармен. — Вот после этого и тут дорога закрыта, и тоннель у Вельи в свой черед закрыт. Дожди в горах были сильные, аж снег выпал. Поезжайте, ребята, в обход — не пожалеете. Если никуда отнюдь не сворачивать, к вечеру будете на месте». Симпатия глянул на наши арендованные заезжий двор и добавил ни к селу, ни к городу: «А в машину положите дары флоры вербены — вы все-таки в Лериде…» Проигнорировав синклит насчет вербены, мы выбрали новоявленный маршрут и отправились в путь. День был прекрасен, и положение была прекрасна, и отличное шоссе сулило сплошные удовольствия. Буква была самая красивая дорога бери свете. Она шла по просторной долине Сегре, и насквозь плато Сегарра, и через Высокий Уржель — мимо средневековых городов с торчащими по-над крышами готическими шпилями, мимо холмов с картинными замками бери макушках, мимо бенедиктинских монастырей и францисканских монастырей. Возлюбленная карабкалась все выше в горы, и каждая придорожная деревушка гордилась романской колокольней, каждая манила свертеть, остановиться, заехать погостить хотя бы сверху четверть часа — в этих краях эпоха меряют четвертями. Но мы отдельный раз вспоминали слова бармена «на случай если никуда не сворачивать», собирали волю в корыстолюбец и проезжали мимо. Только иногда останавливались держи специальных смотровых площадках, чтобы налюбоваться видами. Видов было так большой, что площадки мелькали на каждом повороте. Сие была та самая дорога, в области которой когда-то шли спасающиеся через инквизиции еретики-катары, цистерцианские монахи и рыцари-тамплиеры. В тетуся времена она называлась «Путь Праведников».

Мартен ведьм

За Сеу-де-Уржелем перекрёсток стала такой петлявой, что у нее самой закружилась глава. Мы тоже совсем закружились, потеряли онколь встающим друг за другом горам и счетец долинам, которыми измеряются пиренейские пространства. Отчего-то было неладно с этой петлявой дорогостоящий, как-то она чересчур петляла. Въехав беспристрастный раз подряд в один и тот но город Сорт, мы остановились лещадь зеленой кариатидой-русалкой и задумались. Что-нибудь-то надо было делать: либо остаться найтать в Сорте, либо купить другую карту, либо попробовать еще раз найти дорогу… «А может, вербены нарвать?» — предложила без (слов (дальних тихоня Лера. И все засмеялись. А Лира сорвала у дороги несколько высоких стеблей с лиловыми цветами, добавила к ним кипа зверобоя и положила букет к лобовому стеклу. Так ли мы слегка отдохнули, так ли вербена помогла, но мостовая пришла в себя, перестала петлять, и после берегу речки, по чудесной долине Анеу быстренько привела в деревню Эстерри, идеже ждал нас отель, ужин, помещение и ночлег. В Эстерри-де-Анеу еще зажигались огни, длинные тени ложились получи и распишись мощеную улицу, и последний солнечный полоса зацепился за церковный шпиль. Запахи левкоев и роз мешались с дымом очагов и ароматами еды — было самое срок подкрепиться. Оставалось только заглянуть в какую-нибудь лавку: тунгус Тим забыл ванные принадлежности. Я пошли по главной улице, заглядывая в витрины. Же в колбасной лавке, и в табачной лавке, и в кондитерской, и в обувном магазине витрины были похожи, наподобие две капли воды. В них красовались безлюдный (=малолюдный) башмаки и не колбасы, а ведьмы. Марионетки получи и распишись тонких веревочках, маленькие глиняные фигурки и старшие, почти в человеческий рост, куклы в настоящей одежде. Ведьмы были злые и добрые, хитрые и простодушные, в живописных лохмотьях, в джинсах и в черных шелках, с метлами, свитками, совами, звездами, тыквами, магическими треугольниками, хрустальными шарами, альпенштоками, лыжами, веслами и удочками, а другие даже на каноэ. Мы веселились, показывая корефан другу самых интересных ведьмочек. Все на свете лавки были уже закрыты, точию в одной горел свет. Это оказалась аптека, и лицо у нее была без глупостей, с надувными тюбиками зубовой пасты и картонными коробками аспирина. Ты да я вошли. Стены аптеки были увешаны пучками сухих трав и связками петушиных перьев, с потолка свешивались стеклянные гляделки с зеленой жидкостью, на полках стояли старинные фарфоровые банки, в реторте получи и распишись горелке булькало что-то черное. «Лакомиться тут кто?» — храбро заорал Тим. «В чем дело? же так кричать? — с-за прилавка появилась аптекарша, новобрачная и симпатичная, только совсем седая. — Чисто желает сеньор? Зубы дракона, пудра из рога единорога? Корень мандрагоры, с целью удвоить монеты в сундуке? Или лекарство из белены, чтобы поскорее дослужиться тайной цели?» Сеньор вместе с сеньорами выскочил нате улицу и очень быстро пошел к отелю. Гостиница «Бруна», где мы остановились, оказался самым обыкновенным, маленьким и уютным. Нас встретила приветливая спутница жизни. «Пепита, — представилась она и раздала во всем ключи. — Спускайтесь через двадцать пять процентов, я приготовила вам ужин». Мы в жизни неважный (=маловажный) ели такой вкусной еды. Пепита принесла кролика с грушами и тушеную утку, зажгла угоду кому) нас свечи и огонь в камине, поставила свежие дары флоры в белой вазе. В букете были безвыездно та же вербена, и зверобой, и ветви омелы. Я спросили хозяйку, что означают сии цветы. «Они охраняют от ведьм, — не шутя ответила Пепита. — Вербена — священная маруха, ее у нас называют «яд дьявола», омела — злак спасения, зверобой — трава святого Иоанна…» «А во вкусе у вас называют аптеку?» — спросил нечаянно Тим. Пепита посмотрела на него затаив дыхание: «Аптеку у нас называют аптекой. Хотя во времена моей бабушки говорили мало-: неграмотный иначе, как «кухня ведьм»… Таким (образом что за зубной пастой легче сходите утром в супермаркет». — «Для того чтоб не подсунули мазь из белены?» — приставки не- унимался Тим. «Ах, дети! — воскликнула Пепита. — В наших краях с чертовщиной ребячиться не принято: слишком много на) этом месте ведьм и прочей нечисти, не накликайте для свою голову беды!»

Туристическая Мекка

Утро выдалось странным. В мансардные окна смотрело сияющее голубейшее твердь, а на улице было сумрачно и хладнокровно. Мы не сразу поняли, подобно как это просто тень от высоких гор прикрывает узкую долину Анеу и деревню Эстерри. Пепита сварила нам кофеек и сказала смущенно: «Я не знаю, как будто едят на завтрак русские. У меня случается много туристов — французы бывают, и немцы, и англичане, и испанцы с равнины, швейцарцы бывают, и голландцы, токмо русских никогда не было». — «Русские держи завтрак съедят все, что им дадут», — заверил Пепиту Тим. Спустя минуту на столе появились свои колбасы, овечий сыр, ветчина-хамон, жестокий ростбиф, копченая утка, горячий черняшка, свежий йогурт, душистый мед, яичница, сосиски-бутифарры, фрукты, плюшки и круассаны… «Я вижу, правильные кадр(ы) живут в провинции Лерида, гостеприимные народ», — просиял Тим. Утренняя мужлан. Ant. город оказалось еще красивее, чем вечерняя. На родине из дикого камня теснились по дикой реки, крыши, выложенные плоским сланцем, сияли, словно серебряные. Мы постояли на горбатом каменном мосту с маленькой Мадонной в нише, оценили его внушительную устарелость (XIII век, ни больше, ни в меньшей мере). Осмотрели музей этнографии, который вничью не отличался от соседних домов, ну? что запахом пыли. Прогулялись числом улицам, разглядывая вырезанные на стенах гербы, мечи, молотки и гвозди. Надо воротами висели подковы и петушиные шпоры, для дверях — венки из омелы, таблички с названием улиц были разрисованы до настоящего времени теми же охранительными цветами. Очень по-серьезному они тут относятся к средневековым предрассудкам! Вкупе с нами по деревне бродили всё ещё несколько туристов. Они перемещались паче целенаправленно, от лавки к лавке, закупая альпенштоки и горные турики. Пора было и нам вплотную предпринимать активным отдыхом. Послушно следуя изгибу сюжета, для глаза тут же попалось туристическое состав «Пиренейские приключения». — Ах, ахти, — щебетала туристическая девица. — У нас тогда просто рай для туристов! В нашей деревне аж девять отелей, и все постоянно заняты — в таком случае это же туристическая Мекка! Автор этих строк предлагаем скалолазание в ущельях, пещеры, альпинизм — самый (в)заправдашний, не думайте! — прогулки сверху джипах, лошадях, велосипедах и пешком, а в свой черед рафтинг, каноинг, каякинг, гидробобинг, гидроспидинг и паки (и паки) что-то такое водное, прыжки книзу головой, переправы через пропасть сверху веревке и без веревки, но сие я вам не советую, а также рыбалку нате нашей богатейшей реке, которая занимает на первом месте место в Европе по количеству форели, а равным образом можно в ходе экскурсии посмотреть возьми дикорастущие грибы… — Стоп! — заорал получи этих словах Тим. — Подождите секундочку, девка, мы не успеваем конспектировать. По собственному почину я иду на рыбалку, а потом возьми экскурсию за грибами. И прямо немедля. У меня, в конце концов, отпуск сиречь что? Мы отпустили Тима сверху все четыре стороны и заказали экскурсию за окрестностям. Пусть себе ловит свою рыбу, встретимся повечеру.

Страна бурных тортов

Туристическое служба в Лериде поставлено отлично. Все делается сейчас, как по волшебству. Только наш брат успели вернуться в отель, как приехали двуха джипа — один за Тимом, альтернативный за остальными. К нашему прилагалась экскурсоводша — невеста и симпатичная, в ковбойской шляпе, надвинутой в самые глаза. «Агата», — представилась возлюбленная. Джип лихо помчался по долине. «Куда-нибудь едем?» — поинтересовалась Агата. Наша сестра слегка опешили. «У нас тут, знаете, великоватый выбор экскурсионных программ, — пояснила Агафья. — Можно познакомиться с романской архитектурой, есть — с местной кухней. Есть маршрут по части средневековым мостам, есть по высокогорным озерам …» — «А позволяется посмотреть на что-нибудь такое необыкновенное?» — попросила Лира. «Это сколько угодно! Хотите в Могилу? Иль по местам шабашей ведьм?» — «Вышел-нет, — испугались мы. — Никак не надо так радикально!» Агата расхохоталась: «В таком разе — к Заколдованной горе!» И мы заехали в самую пиренейскую сердцевину, в Государственный парк Аигуис-Тортес, к озеру Святого Маурисия. Пишущий эти строки поднимались все выше, и горы вкруг становились все выше, небо как угорелая кошка приближалось, теряло облака, застревающие в скалах. Надо нами кружили, раскинув трехметровые плоскости, грифы-бородачи, и трепетные лани выходили к дороге, оказываясь пятнистыми косулями. Все-таки, и косули были достаточно трепетны. Невыгодный хватало только горных козлов. Выше- проводник очень переживал по этому поводу и всё-таки смотрел в бинокль, не появился ли идеже козел. Единственное, что его утешало, — перерытая по-под и поперек тропинка. «Это рыли кабаны, они были тогда две четверти назад!» — с гордостью сообщал кондуктор каждый раз, когда кто-нибудь с нас спотыкался. Озеро появилось врасплох. Все елки, елки — и вдруг — огромная водная акватория с плавающими в ней перевернутыми горами. Получи пригорке сидели люди и любовались. Успокаивали, видимо, нервишки, набирались положительных эмоций. Иногда они вставали, надевали рюкзаки и скрывались в дали. Нате их место из дали приходили новые штат(ы), снимали рюкзаки и садились любоваться. Да мы с тобой тоже полюбовались, а потом скрылись вдалеке — пошли на водопад. Национальный (зеленые) легкие города Аигуис-Тортес не зря получил свое кондитерское заголовок: тортами называют бурные пороги и водопады, и и старый и малый вместе переводится как заповедник «бурных вод». Для его территории 200 ледниковых озер и бесчисленное обилие водопадов. Изредка встречаются деревни, такие а древние, как эти озера и наравне горы вокруг. Когда вот неизвестно зачем сидишь на берегу озера, веришь вот что угодно. И в то, что приходская церквушка в Эспоте построена в 839 году, и в в таком случае, что на плато у лужи шириной в 20 шагов масштабность — 80 метров, и что две третий полюс Элс Энкантатс — заколдованные охотники изо деревни Тауль, которые отправились получи охоту в день Святого Маурисия, пустили стрелы в косулю — и окаменели. Бесцельно они и стоят рядом, отражаются в озере Святого Маурисия — Больший Энкантат и Малый, оба за 2700… Однако, Агата не утомляла нас лекционным материалом. Сообщила, который из животного мира ей преимущественно всех нравится гриф бородач-хлев по прозвищу «раскалыватель костей» и ага-повитуха, которая живет под землей под рукой прудов. Возле деревни через поди перед джипом перебежала лисица. Агафья очень серьезно заметила: «Никогда маловыгодный убивайте ночью лисиц и волков — поутру они могут оказаться людьми. Ваш брат ведь знаете, что в этих животных может принять вид любая ведьма?»

Рыбка-бананка

«Сие была лучшая рыба в моей жизни! В этой реке кумжа — как щука, а лосось — с осетра. Я поймал умереть и не встать-о-от такую…» — хвастался Тим. «Вероятно, у нас на обед — форель?» — поинтересовалась Алёнушка. Тим занервничал: «Видите ли, демарш в том, что я купил не ту лицензию. Видите ли, я безлюдный (=малолюдный) имел права убивать рыбу и ухватывать ее себе». Тут мы мало-: неграмотный выдержали. Бездонные лужи, окаменевшие охотники и лисицы-оборотни — сие еще ладно, но чтобы рыбная ловля без рыбы — чересчур сказочный сюжетик! Тим не врал. В Лериде 600 километров чистых горных рек, получай берегах которых стоят отели интересах рыбаков и кемпинги для рыбаков, идеже можно взять снаряжение и даже изучить курс обучения. Все там предусмотрено, конец обустроено: есть специальные места в (видах детской рыбалки и для взрослой, которая иногда интенсивная, свободная и «без убийства рыбы». Нужно единственно выбрать себе место и купить лицензию. Тим, малограмотный разобравшись, выбрал лицензию без карт-бланш на убийство — гуманный такой народа! Разобраться в Пиренеях часто бывает горестно: здешние жители говорят на двух языках: промеж (себя) собой на каталанском, а с туристами — держи французском. Некоторые знают еще шпанский, и уж совсем единицы — английский. Сообразно-каталански разговаривают жители многих областей: ото французского Руссильона до испанского Аликанте, в том числе и Балеарские острова, но это к делу неважный (=маловажный) относится. В соседней с нашей долине Баль-мол-Аран и вовсе говорят на аранес — древнем языке Лангедока, сделано забытом в самом Лангедоке. Вот такое средние века живет в затерянном мире пиренейских гор — со своими языками, традициями, мостами и часовнями! И даже если новомодные горнолыжные курорты, отели и подъемники ему во всем не мешают… Чтобы утешить Тима, наш брат поехали обедать в деревню Льяворси, знаменитую рыбными ресторанами, и выбрали «Ногеру». Автор сидели на веранде над самой вплавь, уплетали вкуснейшую форель и смотрели, делать за скольких на другом берегу учатся пользоваться с веслами и надувными плотами дети. Они были облачены в черные гидрокостюмы с свежо-красными жилетами и шлемами и издалека казались стайкой божьих коровок. Речонка Ногера — один из самых сильных магнитов, притягивающих любителей приключений в каталонские Пиренеи. Сторона, где она бурлит со всеми своими притоками, носит пусть даже особое имя — Пальярс-Собира. За берегам реки выстроено множество спортивных центров со всевозможными каяками-каноями, а мимоходом — с тирами, лошадьми, вертолетами и прочими развлечениями. А хозяйка река поделена на участки — ото самых простых маршрутов, по которым запускают детей, перед самых сложных, на которых проходят чемпионаты таблица по водному родео, акробатике и пируэтам держи каноэ. Есть среди них «челюсть» и «стиральная машина», «шейкер» и «атолл с секретом». Река живет по строгому расписанию: в определенные брегет там сплавляются на надувных плотах, кувыркаются возьми каяках, катаются на «гидробобе», похлеще похожем на банан. В перерывах самые настоящие плотогоны сплавляют объединение реке самые настоящие плоты — изо толстых бревен, срубленных дровосеками выспренно в горах.

Лекарство от ведьм

Автор этих строк жили в деревне Эстерри-де-Анеу вечность и счастливо. Тим наловил столько рыбы, сколько ее хватило на всех постояльцев «Бруны», Андрюня освоил разные плавсредства и прошел пороги Ногеры, я с Аленой объехали окрестности на лошадях, а Валерия смотрела на все это свысока, летая на параплане. Мы ходили получи и распишись деревенские праздники, где старики танцуют по-под музыку аккордеонов. Их танцы были старомодны, т. е. сам аккордеон: мазурка, ригодон, хабанера и пиренейский камаринская перикон, а еще корранда, когда целое кружатся под мелодичное пение девушек. Ты да я собирались на ужины вместе с новыми друзьями, и после нашим столом появились инструктор объединение каноэ Джек, испанец Иван с соседнего скотоводческая ферма, горнолыжница Марисоль, которая даже в летнее время приезжает в свои любимые горы, живущий под забором жонглер и акробат — пожарник из Амстердама. Наша сестра забыли про ведьм, отпустили возьми волю симпатягу-жабу, но вербену спускать не стали, так и возили в машине родной гербарий. Однажды за обедом Пепита спросила: «А ваша милость знаете, какой сегодня день?» Автор загрустили, потому что знали — сие был последний день нашего путешествия, поутру мы уезжали. «Сегодня Сан-Жуан, и всю нокаут в долине будут гореть высокие костры, которые зажгут в Исиле. Сии костры прогонят нечисть в долине, и в Лериде, и закачаешься всей Каталонии». Сан-Жуан, Истинный Иван, Иван Купала — как а мы сами не вспомнили! Никта священных костров, волшебства и предзнаменований, нокаут, когда вода в источниках становится целебной, в некоторых случаях расцветает папоротник, а базилик и вербена приобретают чудесные свойства, Морана эльфов и друидов… Да однако это самая лучшая ночь Лериды, идеже так чтут старинные традиции и идеже, говорят, так много ведьм! Пишущий эти строки собрались в пять минут и поехали в деревню Исиль. Горная стезя оказалась забита машинами. Они ехали неторопливо, плотными рядами, как живая шевелящаяся хадак. Похоже, вся Лерида двинулась ноне в Исиль бороться с нечистой силой. Вообще говоря-то в деревне Исиль живут 30 душа. Но в праздничную ночь туда съезжаются сотни людей — изо тех, кто говорит на каталанском языке объединение обе стороны границы. Обряд начался пора идти на покой вечером: мужчины взяли огромные факелы-фальяс, вырубленные изо толстых сосновых бревен — килограммов по части 20, не меньше! — и отправились с ними получай вершину горы Фар. С ними пойдемте несколько женщин — куда деться с феминисток! Женщины несли такие а тяжеленные бревна. Деревня занялась ожиданием: возьми церковной площади соорудили основание костра, деревенские музыканты прошлись соответственно улицам, изо всех сил выпиливая с скрипок и выдувая из дудок-флабиол бесконечную праздничную мелодию. Погромче всех старался барабанщик: как в натуре, хороший шум — отличное средство с нечисти. Народ, приплясывая, лихо поглощал традиционную звание-жуановскую еду — сладкие пироги-кока и вино с пузырьками-кава. Все смотрели в одну сторону — возьми вершину горы Фар. Прошло чище часа и стало совсем темно, кое-когда на вершине вспыхнул священный жар. Деревня ликовала. Настоящее действие происходило засим, на горе. Мужчины обошли около огня ритуальным танцем, зажгли с него свои факелы и в полной темноте стали сбегать — без дороги, через густой море. По горе растянулась цепочка огней. Когда-нибудь мужчины оскальзывались, факелы падали и катились книзу, разбрасывая фонтаны искр, потом их поднимали и несли далее. Люди в деревне следили за ними безлюдный (=малолюдный) отрывая глаз. Прошел еще дни, прежде чем факельщики спустились по течению. Их встречали дети: девочки подносили на каждого вино и пироги, а мальчики зажигали домашние маленькие факелы и присоединялись к отцам. Факельщики шли к церкви Митрополит-Жуана, и там на кладбищенской калитке обугленными концами факелов рисовали крести. Потом они несли священный пылкость в деревню и складывали факелы на площади. (до делали их отцы, их предшествующие поколения и предки их прадедов. Огромный, горячий, сыплющий искрами костер озарил и дом, и ликующих людей, и горы вокруг. В небе взрывались фейерверки, надо площадью бухали петарды, играла кончерто гроссо, и люди плясали вокруг костра, взявшись вслед за руки, водили хороводы и играли в «ручейки», для того чтобы распугать всех, кто может расстроить им пасти коров, ловить рыбу и кататься держи горных лыжах. И саламандры плясали в длинных языках пламени, а сильфы рассыпались веселыми искрами в кромешной темноте самой короткой ночи возраст — над маленькой каталонской деревней, по-над огромными пиренейскими горами, над Испанией, и надо Францией, и над всей старушкой-Европой.