Где ты, парижская богема?

Пo Мoнмaртру брoдят тoлпы туристoв, пытaясь встрeтить призрaкoв Пaблo Пикaссo и Aмeдeo Мoдильяни, Эдит Пиaф и Жoржa Брaссeнсa. Нo нaтыкaются друг нa другa. Япoнцы нa aмeрикaнцeв, a нeмцы нa итaльянцeв, русскиe нa русскиx.

Сказка o пaрижскoй бoгeмe oчeнь силeн: идут дeсятилeтия, a народ, живущиe в рaзныx стрaнax, всe нe мoгут пoвeрить, чтo вeликиe симвoлы фрaнцузскoй культуры дaвнo ужe пoкинули Мoнмaртр. Oстaлись тoлькo иx oбрaзы, рaстирaжирoвaнныe нa пoтрeбу туристaм. Туристы вoзврaщaются дoмoй, увeрeнныe в тoм, чтo причaстились к мaнящeй, дивнoй, стрaннoй жизни тex врeмeн, кoгдa Пикaссo лoжился спaть, нe пoужинaв, a «Вoрoбышeк», Пиaф, тoлькo нaчинaлa мeчтaть o слaвe «Мoнмaртрскoгo сoлoвья».

Стoит ли иx отговаривать. Ant. очаровывать? Наверно, нет.

Прежде всего, ввиду этого что, что место-то получи и распишись самом деле очень красивое. С террасы Сакре-Кер открывается божестве вид на Париж. В ясную погоду гуртом город как на ладони. У Монмартра задолго. Ant. с сих пор сохраняется характер, отличающий его через всех других районов Парижа. Как бы то ни было, все парижские «аррондисманы» (районы) отличаются как небо и земля… Холм Монмартр до 1860 годы не входил в пределы французской столицы, сие была отдельная деревня. И деревенскую атмосферу до самого сих пор можно почувствовать в маленьких улицах и задних дворах, неизмеримо туристы забредают редко. На улице Трех Братьев, Норвен, Лепик, в глубоких дворах «вилл» (в Париже «виллами» называются ни на маковое зерно не жилища богачей, а замкнутые дворы, намного выходят несколько домов). Здесь до самого сих пор иногда можно углядеть огородики и траву, пробивающуюся между камнями брусчатки. А непарижанин вряд ли знает сии места. А настоящих монмартрцев, «Montmartrois», осталось чуть(-чуть). Я горжусь тем, что я «монмартруа», вновь мой прадед, выходец из Оверни, держал бери улице Аббесс
маленькое «cafe-charbon», идеже торговал спиртным, вином и углем пользу кого жестяных печек местных жителей. Знать, туда иногда захаживал испанский рвань Пикассо выпить свой абсент. Я хороший поверить моему деду, считавшему, фигли у монмартрцев другой акцент, чем у прочих парижан. Так и я теперь покинул «Холм» и поселился в другом «аррондисмане», подальше ото орд туристов.

Богема, нищие художники и поэты селились в начале века в Монмартре по простой причине: жилье вслед за тем стоило очень дешево. Но и какое сие было жилье! Знаменитый дом «Бато-Лавуар» (кораблем, «bateau», спирт назывался из-за несуразной внешности) держи площади Эмиль-Гудо, давно уж снесенный, был настоящим клоповником. Трухлявые стены, туалеты и тархун во дворе, а уж про душ и речи малограмотный шло… Его жители, ныне вписанные в золотые страницы истории литературы и искусства, без- всегда могли заплатить и за такое крыша. И когда дела у них начинали выходить получше, они спускались с «Холма» и подыскивали себя места покомфортабельнее. Кстати, после революции в России нищие эмигранты в свою очередь селились на Монмартре. Например, кавказцы изо так называемой «Дикой дивизии». В начале 20-х годов они устроили дикую резню с местной шпаной, выходцами изо Корсики: кто-то из корсиканцев обидел «русского». Старожилы «Холма» вплоть до сих пор вспоминают эту полулегендарную историю.

Пока что есть «Музей Монмартра», есть и декоративная «Republique de Montmartre» со своим президентом и правительством. Все равно кто желающий за вполне разумную сумму может обретший бумагу с внушительными печатями, удостоверяющую, подобно как он является ее гражданином.

Бери площади Тертр сотни членов «Ассоциации художников Монмартра» продают туристам картинки с пейзажами, обнаженной натурой, всевозможные сувениры, рисуют портреты и шаржи. Такие места очищать во всех больших городах. Ежели сравнить с Москвой, то Тертр — сие парижский Арбат. «Ah Montmartre, mon Montmartre, t\’es ma patrie…» был в состоянии бы спеть по-окуджавски «монмартруа». Да, как я понимаю, истинных арбатцев в Москве кончено меньше. И на «Холме» сейчас ранее трудно найти его потомственного жителя. Дьявол стал слишком дорог и его приближенно затоптали приезжие.

В круглосуточных ресторанах вкруг площади Тертр готовят еду, которую парижанин жрать не станет. Легендарное кабаре «Lapin Agilе» («Расторопный Кролик») давным-давно стало аттракционом интересах невзыскательных приезжих. Двойники Эдит Пиаф помимо конца тянут «Падам-падам-падам», болтун крутит ручку ящика, и вставленный вовнутрь магнитофон играет танцевальную музыку 20-х годов.

Однако пройтись поздно ночью или ранним ни свет ни заря по улицам-лестницам «Холма», налюбоваться здешним удивительным небом все но стоит. И заглянуть в маленькие винные лавочки и булочные нате Аббесс или Лепик. И спуститься к Пигаль после узенькой и очень крутой улочке Жермен Башня, где о стены отираются спинами пожилые трансвеститы, переговариваясь с соседками о налоговых проблемах. После атмосфера старого Монмартра еще чувствуется.

Может бытийствовать, он еще воскреснет. Последняя старание вернуть Монмартру былой образ плавильного котла культуры была предпринята в начале 90-х годов, временами городские власти на три годы до сноса отдали молодым художникам, музыкантам, дизайнерам и стилистам титанический комплекс госпиталя Бретонно у северного склона холма. «Мимолетный госпиталь» — так был назван оный художественный муравейник — бурлил бешеной энергией. На этом месте происходили самые модные концерты, подрастающее поколение модельеры показывали сумасшедшую одежду, юные художники придумывали кое-что-то невиданное. Но потом пришли бульдозеры, и на курьерских Монмартр украсится еще одним островом дорогих жилых домов.

Мера века назад богема потянулась вслед Сену, на Правый берег, идеже в квартале Бобур началось строительство «Центра Помпиду», сего Лувра современного искусства. Там, идеже в те времена поперек заброшенных улочек получи веревках сохло белье, начали устраиваться художники, писатели и прочая сопутствующая братство. Улицы Кенкампуа и Сен-Мартен, соседствующие с Сен-Дени, на большой (палец) известной всем своими жрицами продажной любви, превратились в Мекку любителей культурных странностей. Девушки впредь до сих пор там, некоторые галереи и модные шантан — тоже. Но площадь перед Бобуром гудит через туристского разноязычия, а квартиры в старинных домах округ перестраивают в сверхсовременном стиле богатые кадр(ы).

Тогда богема отступила в «Болото» (зона «Marais»), но вскоре городские власть предержащие начали мощную реставрацию, цена аренды подскочила, улицы Фран-Буржуй и Тампль засияли витринами с одеждой через модных кутюрье и утварью работы постмодернистских дизайнеров. Пришлось подыскивать себе новые пристанища. То (за)грызть перемещаться еще дальше на дело тонкое, в сторону площади Бастилии. Район сие забавный. Еще с XVIII века на этом месте селились мебельщики. До сих пор корсо Фобур-Сент-Антуан целиком занята мебельными магазинами, а фабрички, идеже по дедовским рецептам делались шкафы и стулья, были раскуплены околохудожественной публикой и переделаны подина жилье, мастерские, редакции и «boites» — сладкопевно-развлекательные заведения. В подвалах или внутренних дворах устраивались грандиозные праздники — фр «рейв» тогда еще не существовало. В барах техно-блуграс и рэп смешивались с «рай» — арабским «провидение-н-роллом» и «зук» — музыкой Антильских островов. Да и Бастилия к середине 90-х пала и потеряла свою богемную первобытность,
сюда начали подтягиваться «чужие», получи которых «бастильцы» смотрели презрительно, делать за скольких истинный парижанин вообще смотрит получи и распишись любого непарижанина.

Словом, где бы ни селилась цыганщина, туда вскоре устремляют хищные принципы торговцы недвижимостью. Французская столица превращается в починок для обеспеченной и солидной публики. Разношерстным художественным кочевникам остаются пригороды, а парижский «branche», «подключенный» (манером) называет себя парижская «богема») безвыгодный мыслит себя вдали от городского центра.

Все же, и сам миф о богеме постепенно развеивается. Сейчас уже мало кто верит в гениальных неудачников и нищих поэтов. В случае если ты гений — докажи это возле помощи немедленного успеха.

Но, наверно, отнюдь не стоит разочаровывать гостей Парижа. Пусть себе на здоровье, пробираясь сквозь прадничную сутолоку нате площади Тертр, они продолжают беспокоиться, что вот это и есть парижская богемная положение.