Париж — большая деревня

В стaрину был тaкoй aнeкдoт. Oдин житeль Страна советов гoвoрит другoму: «Oпять вeснa, чтo-тo oпять в Пaриж xoчeтся.» — «A твоя милость чтo, прoшлoй вeснoй был в Пaрижe?» — «Дa нeт, тoгдa тoжe xoтeлoсь». Сeйчaс Пaриж пeрeстaл бытовать нeдoсягaeмoй мeчтoй, нo всe рaвнo тудa xoчeтся. И нe oбязaтeльнo вeснoй. Пaриж, кaк извeстнo, прeкрaсeн подле любoй пoгoдe. Oдин из сaмыx чудeсныx обликов города, что стоит мессы, по выражению le Vert Galant, «бодрого дамского угодника», короля Генриха IV, — сие Париж в теплые осенние дни.

Омега сентября в этом году выдался диковинный. Солнечный, на небе ни облачка, только что не жаркий, но не удушливый, ни дать ни взять обычно бывает в знойном августе, «туристском» месяце, другой раз парижане по мере сил стремятся намного-нибудь уехать, а по туристским маршрутам бродят орды приезжих. Отдохнувшие и поздоровевшие «parigots» вздохнули с благодарностью: американцев и немцев безграмотный так уж много, а с неба безвыгодный сеет назойливый дождик.

Парижанин в области своей природе человек торопливый, дерганый, стремящийся ради день сделать десять несовместимых дел. Хотя в такую золотую сентябрьскую погоду инда самые деловитые молодые служащие банков — и тетечка стараются не думать все момент о международных кредитных ставках и выплате кредита ради квартиру. О политической стагнации и экономической рецессии. О проблемах нелегальной иммиграции и собственной фрустрации до поводу отношений с подружкой. Даже они норовят в обеденный промежуток не сидеть с коллегами в ресторане, а повитать на теплом солнышке.

Париж в такие час превращается в подобие пляжа. Недаром у парижан убирать поговорка: «Под асфальтом кроется пляжевый песок». На набережной Жемапп, почему вдоль канала Святого Мартина, держи парапете щебечут о чем-то студентки соседней предпринимательство-школы, рыболовы рыбачат, пенсионеры дремлют для лавочке под платанами. У мутной воды Арсенальской гавани, близ площади Бастилии, бери газоне валяются юные и вполне большие бездельники, мечтательно и лениво смотрят возьми то, как швартуются и отчаливают не в пример-то яхты и катера. А в парке Бютт-Шомон может ли быть особенно на Бютт-о-Кайль — «Перепелином холме» — практика уж вовсе деревенская. Кто-ведь перекидывается на травке в картишки, тетенька, присев в тени, вяжет кофточку, три шага компания мужчин среднего возраста медлительно гоняет металлические мошонка, часами играет в загадочную игру «petanque».

Пусть даже во вполне туристских Люксембургском саду, Пале-Рояль либо — либо Тюильри — тишь да благодать. Старшие разморенно загорают на лавочках, детишки плещутся подо струями фонтана, собакам лень войти из-под солнечных лучей: вывалив ассемблер, они грезят о чем-то своем, французско-псином.

А возьми берегу Сены, на острове Святого Людовика, навытяжку напротив Нотр-Дам, тоже посему-то пусто и сонно. Куда а делись туристы? Парочка рыболовов: великолепные сундучки со во всем необходимым, удочки на зависть, получай газетке — бутылка красного, длинный средства к существованию, копченая колбаса, камамбер. «Как рыбная ловля?» — «Вполне!» — «А что ловится?» — «Ну да все… Плотва, окуни, щуки, в прошлом году в-о-ото такого сома вытащил!» — «И какими судьбами, есть можно, не отравленная?» — «Да что вы ты что, друг? Я сам ранее лет семь ем и друзей кормлю! И однако живы. Даже кот мой ест».

Моська на самом деле красная, веселая, здоровая. Снежница — мутная и зеленая. Пахнет тиной и нефтью. А к тому же рассказывают об экологическом сознании у западных европейцев…

В скверике «бодрого дамского угодника», держи острие острова Сите, на травке пикникует подрастающее поколение, а после бутербродов начинает забивать косяки. Развалившийся смежно на скамейке боец CRS (это эвентуально нашего ОМОН), оснащенный устрашающей амуницией, вяло отворачивается, медитирует, глядя на утку, которая что-то-то ловит в воде.

Как суматошному, невротическому Парижу удается (на)столь(ко) расслабляться, становиться ленивой деревней? Сверху то он и Париж, вечно разнокалиберный, меняющийся по своему желанию.

(небесное наконец заваливается куда-то в сторону Атлантики. Небесная высь покрывается перламутровыми разводами, зажигаются огни «Города Света». Будущее Париж останется большой деревней иначе бросится наперегонки с собой?