Церковь у моста

Этoт гoрoд, нe вxoдящий в стaндaртныe туристичeскиe мaршруты, стoит всячeскoгo внимaния

Oчeнь мeткиe, xoть и нeтoчныe слoвa o Пaдуe скaзaл Xeмингуэй. В рoмaнe «Зa рeкoй, в тeни дeрeвьeв» вскoрe пoслe вoйны пoлкoвник Кaнтуэлл пo дoрoгe в Вeнeцию прoeзжaeт Пaдую, бeсeдуя с вoдитeлeм.

«Нeт, ваш брат пoдумaйтe, — скaзaл шoфeр. — У ниx чтo ни мoст, чтo ни остановка — кругом на целые полмили одни остаток. — Отсюда мораль, — сказал полковник, — приставки не- строй себе дом или собор и не нанимай Джотто писать фрески, коли твоя церковь стоит в полумиле через моста».

Неточность в том, что англиканство Эремитани, разрушенную авианалетом союзников в 1944 году, расписывал Мантенья, а без- Джотто. Стоящая рядом возле моста чрез городской канал капелла Скровеньи, расписанная Джотто, уцелела. Зиждитель с ней, с путаницей — для сюжета романа возлюбленная не важна, а в путеводитель мы заглянем самочки. Важнее точность — не авиации, а писателя, подметившего поуже тогда, как определила война лицо Падуи.

Все пространство от вокзала впредь до центра — послевоенная застройка: а там было в что посмотреть. К счастью, центральная и южная отрезок города сохранились, и Падуя — не входящая, к несчастью, в стандартные туристические маршруты — стоит всяческого внимания. Все же, вся Италия, особенно северная, такова: никаких маршрутов ни возьми чью жизнь не напасешься.

Знак Падуи — полчаса на поезде, автобусе аль машине от Венеции. Город ну точно достижим из Милана, Вероны, Болоньи, Мантуи — ведь-то здесь были все, составившие славу Италии.

Донателло шелковица предоставили дом возле собора св. Антония, и возлюбленный из окна второго этажа следил, словно идут работы по установке его памятника предводителю наемников Гаттамелате. Сие прозвище дословно означает «медовый ухажер», и надо же быть величайшим скульптором всех времен и народов, ради передать вкрадчивую грозную пластику человека изо отряда хищников.

Впрочем, начать отвод Падуи стоит не с художественных сокровищ, а с кафе-бар, составляющего призовую итальянскую тройку: двуха других — «Греко» на виа Кондотти в Риме и «Флориан» получи венецианской пьяцца Сан-Марко. В падуанском шантан «Педрокки» все символично. И расположение: наискоски от второго в мире по старшинству (1222 годик) университета — как везде и всегда, рассадника вольномыслия. И неоклассический фактура с портиками, отсылающий, хочешь не хочешь, к античным свободным образцам. И убранство второго этажа, где в египетском, восточном и прочих залах цветисто смешались пышность и наивность — произвольность выбора. В общем, никак не зря именно в «Педрокки» в 40-е годы XIX века вызревал вузовский бунт против австрийцев, обернувшийся в конце концов освобождением и объединением Италии. Ещё война, пусть и другая. В «Педрокки» получи стене одного из залов нижнего этажа серебряной табличкой обозначен отголосок от пули тех времен, а наперекор — на бронзе цитата из «Пармской обители» Стендаля с описанием кафе-мороженое. В меню множество коктейлей из горячего кофий и холодных ликеров — и пожалуй, нигде их малограмотный делают так тонко.

Побродив объединение городу и подивившись истовой сегодняшней вере в соборе св. Антония (сверху гробнице святого сотни благодарственных записок и фотографий искореженных автомобилей, мотоциклов, велосипедов, чьи хозяева уцелели в авариях), видишь теперь надо зайти в церковь Эремитани и капеллу Скровеньи. Вот то-то и есть в таком порядке. Увидать леопардовую пестроту бывших мантеньевских фресок, идеже на белой штукатурке выложены мельчайшие фрагменты, уцелевшие в бомбежке. А позднее пройти двести метров до Скровеньи, идеже в часовне размером 20,8×8,4 метра Джотто семьсот планирование назад начинал европейское искусство.